Правда смертного часа. Посмертная судьба
Шрифт:
(По сведениям, полученным от уже упоминавшегося работника аппарата МВД России, в последние годы и. в КГБ, и в МВД было известно, что Высоцкий употребляет наркотики. — В. П.)
C. Щербаков: «Да, вскрытия не было… Но оно могло и не установить точной причины… Кстати, утром 25-го я думал, что Высоцкого привезут на вскрытие в Склиф. И совершенно озверевший, я позвонил своим судмедэкспертам (хотя, конечно, этого делать не следовало)… И говорю Инессе Васильевне Вороновой:
— Сейчас привезут Высоцкого — посмотрите, чтобы кровь взяли на все яды…
Но
Не только С. Щербаков думал, что тело В. Высоцкого привезут в Склиф. Вспоминает еще один участник компании Кочаряна — каскадер Олег Савосин:
«Поздно вечером 25-го мне позвонил Аркадий Свидерский и сказал, что умер Володя…
— Олег, назавтра часов в семь я тебе позвоню, поедем забирать его из Склифосовского».
Оксана: «Вскрытия не было… Я думаю, что друзья и убедили отца, чтобы не делать вскрытия. Хотя, я думаю, что ни для кого не было секретом, что Володя был наркоман…
Знаете, Валера, все эти тайны… Конечно, Высоцкий был гениальный человек. Но Володя ведь не мог быть информирован по всем вопросам как специалист-профессионал. Многие представления были у него от своих друзей…
Вот, например, он хотел излечиться от наркомании, — а это никак нельзя было сделать официально. Но, по-моему, это чушь. Наверняка, все это можно было сделать каким-то нормальным путем. Можно было найти какие-то возможности…»
Л. Сульповар: «Не думаю, что после вскрытия было бы заведено дело… На хлоралгидрат анализов не брали… Да и хлоралгидрат — наверное, только одна из причин смерти».
В. Янклович: «Леня Сульповар прислал людей, они спустили кровь… Сделали заморозку тела».
В. Шехтман: «Леня Сульповар привез бригаду— замораживать тело. Я даже зашел туда — это было в маленькой комнате. Уже немного вспух живот… Они сделали вскрытие, закачали какую-то жидкость…»
Л. Сульповар: «Обычно это называют «заморозкой тела», а на самом деле формалином заливают сосуды… Точнее, это можно назвать «бальзамированием».
Л. Сульповар: «Народу было много… Помню, что пришла племянница Гиси Моисеевны — помните, «Баллада о детстве»?»
В.Янклович: «Звонок в дверь. Открываю — незнакомая женщина…
— Я — племянница Гиси Моисеевны…
Народу уже много, начинаем обсуждать похороны… Где? Возникает вариант Новодевичьего…»
Л. Сульповар: «Я присутствовал при обсуждении — где хоронить. Отец настаивал:
— Только на Новодевичьем!
И все это было настолько серьезно, что начали это дело пробивать».
Ю. Любимов; «Вопрос о похоронах решался на самом высоком уровне».
В. Янклович: «Любимов звонит в Моссовет. Ему отвечают:
— Какое там Новодевичье?! Там уже не всех маршалов хоронят».
Л. Сульповар: «Пытались связаться с Галиной Брежневой, но она была где-то в Крыму. Второй вариант тоже не получился: через Яноша Кадара хотели выйти на Андропова…»
Д. Чижков в своей книге «Отражения» пишет о том, что Андропов каким-то образом помог в организации похорон Высоцкого… (Организовал заслоны и приказал прекратить доступ
В.Янклович: «На каком же кладбище хоронить? Родители говорят, что на Ваганьковском похоронен дядя Володи — Алексей Владимирович. Володя его очень любил».
25 июля. 10.28. Агентство Франс Пресс из Москвы.
«Советский актер и певец Владимир Высоцкий, муж французской актрисы Марины Влади, умер в пятницу от инфаркта. Владимир Высоцкий был знаменит в Советском Союзе как ролями на Таганке, московском авангардистском театре, так и своими песнями. Некоторые из них были очень критичными по отношению к режиму… Марина Влади должна прибыть сегодня в Москву. Похороны состоятся в будущий понедельник».
А в СССР первое сообщение о смерти Владимира Высоцкого появилось в «Вечерней Москве». Второе — и последнее — в «Советской культуре»: все остальные средства массовой информации— газеты, радио и телевидение — хранили полное молчание. Но о смерти Высоцкого уже знала вся Москва, вскоре узнала и вся страна… Вечером заработали «вражеские радиоголоса». За «бугром» успели сделать целые передачи, посвященные памяти Высоцкого.
Оксана: «Мы сидим в кабинете… И папа, отбирая книги иностранных издательств, которые он возьмет с собой, говорит мне:
— Оксана, я думаю, вам не стоит приходить на кладбище…
— Почему же, Семен Владимирович?
— Ну, вы, наверное, будете бросаться в могилу?
— Знаете, Семен Владимирович, я в ваших советах не нуждаюсь. Я сама решу, приходить мне на кладбище или нет…
А потом я ушла из дома, потому что там было отвратительно… Я так быстро ушла, что даже оставила сумку с документами. Позвонила Боровскому:
— Давид, возьми мою сумку… А еще— я тебя очень прошу — там в бюро лежат два кольца. Это единственное, что я хочу взять. Для меня это дорого, для меня это — память. Попроси, чтобы Валера (Янклович. — В. П.) их нашел.
Эти два кольца никто не нашел, хотя накануне они там лежали».
В. Янклович: «В конце концов, примерно к 12 часам мы получаем свидетельство с смерти… И милиция дает разрешение на похороны».
Ю. Любимов: «Вначале был возмутительный приказ, на что я ответил, что выполнять его не буду, — Владимира будут хоронить его друзья. Я ответил жестко: «Вы же его травили!» Потом они проконсультировались и решили в этом вопросе уступить».
Вероятно, вначале (интересно, кто этим занимался?) настаивали на «закрытых» домашних похоронах…
В. Янклович: «Любимов пришел часов в десять утра. Первый вопрос: где и как хоронить…
А через некоторое время он отозвал меня и сказал:
— Валера, я тебя очень прошу, — надо сразу же заняться архивом. Ты даже не представляешь, как это важно.
— Юрий Петрович, а что надо сделать?
— Надо собрать весь архив и спрятать его.
И вот — Володи уже нет, еще ничего не ясно, а мы с Севой в чемоданах перетаскиваем все бумаги в кабинет. И по указанию Любимова запираем его на ключ».