Правда в глазах смотрящего
Шрифт:
Я поднял руки перед собой и примирительно улыбнулся. Далее я расстегнул джинсовую куртку, отвел левую полу в сторону, чтобы пистолет стал хорошо виден, а затем медленно вытащил его из кобуры и положил на стол перед охранниками.
– Извините, ребята, - сказал я.
– Забыл. Честное слово, совсем забыл про него. Можно, он у вас полежит?
Длинный ничего не ответил, он меланхолично оглядывал меня и, казалось, размышлял, сразу меня прибить или немного помучить. Второй охранник, напротив, резко возбудился, подбежал к столу, состроил высокомерную
– Ты что, думаешь, здесь у нас притон какой-нибудь? Здесь серьезные люди живут! Бандиты здесь не ходят!
Но думал он совсем о другом, а именно о том, что данный инцидент обратит на него внимание начальства и, если он все сделает правильно и по инструкции, чем черт не шутит, может, и повышение обломится...
Я демонстративно отвернулся от бойкого ди Каприо и обратился к лысоватому:
– Может, я его на улице в урну выкину?
Лысоватый скосил взгляд на напарника и с сомнением покачал головой. Да, он прав, об этом надо было раньше думать. Но что же делать? Не драться же с ними!
Ладно, хрен с ним, с пистолетом. Я взял его за ствол и сделал нематериальным и невидимым.
– Так лучше?
– спросил я.
Длинный растерянно помотал головой, второй охранник уставился на меня подозрительно и недобро.
Фокусник, блин, отчетливо подумал он.
– Куда идти?
– обратился я к Юле.
Она показала рукой в сторону лифтов, которые я и так уже заметил, и сделала шаг в ту сторону, но длинный решительно заступил дорогу.
– Извините, Юлия Николаевна, - сказал он, - мы должны кое-что уточнить.
Юля растерянно захлопала глазами и обернулась ко мне. Я пожал плечами и растворился в воздухе. А что еще оставалось делать, не устраивать же сцену из гонконгского боевика.
14.
Охранники увлеченно общались с Юлей, вначале я наслаждался этим зрелищем, особенно забавно было читать мысли участников и сравнивать их с произнесенными вслух словами, а потом мне все надоело, я прочитал в голове Юли расположение ее квартиры и отправился туда. Ничего, догонит.
Да, квартира крутая. Хотя обставлена, на мой взгляд, некрасиво, складывается ощущение, что хозяевам не хватило денег, чтобы купить достаточное количество мебели. Умом понимаешь, что большую квартиру совсем необязательно загромождать, что когда много свободного пространства, это даже лучше, но избавиться от дурацкого ощущения незаконченности интерьера никак не удается.
А вот и Юлин муж, Мишка, стало быть. А ведь не скажешь, что новый русский, на вид мужик как мужик. Лет сорок - сорок пять, брюха нет, бандитской поджарости тоже, лысина есть, но небольшая, встретишь такого на улице и не поймешь, что новый русский. Интересно, как он все эти бабки заработал...
Мишка сидел перед телевизором (так называемый домашний кинотеатр, три-четыре штуки зеленых) и смотрел футбол. Футболисты радостно прыгали по заснеженному полю, смотреть на них было холодно, а ведь они еще и с голыми коленками... под такое зрелище надо водку пить, а не пиво.
Тем
Я сходил на кухню и обнаружил в холодильнике месторождение пива, а в стенном шкафу стеклянную кружку, точно такую же, как та, из которой пил пиво хозяин квартиры. Стекло, оказывается, не простое, а богемское. Взяв в одну руку банку, а в другую кружку, я вернулся в большую комнату и сел в кресло по другую сторону журнального столика.
Юлин муж издал нечленораздельный звук. Ах да, я же невидим, а пиво нет. Я поспешно принял нормальный вид, улыбнулся и сказал:
– Извините.
А у него крепкие нервы. Мужик ничем не показал своего потрясения, он кивнул, приветливо улыбнулся, дескать, такая мелочь не стоит извинения, поставил кружку на стол и протянул руку для рукопожатия.
– Михаил, - представился он.
– Сергей, - ответил я.
– Очень приятно, - сообщил Михаил.
– Наливай пиво, не стесняйся. И сигаретами угощайся.
– Нет, спасибо, я лучше свои, - я достал из кармана "Петра Первого".
– Можно?
– спросил Михаил и показал на мои сигареты.
Немного удивившись, я протянул ему пачку, он вытащил сигарету, прикурил от позолоченной "Зиппо", дал прикурить мне, глубоко затянулся и закашлялся.
– Уже привык к "Парламенту", - сообщил он.
– Раньше терпеть не мог, но приходится соответствовать, не курить же "Приму" на совете директоров.
Я сочувственно покивал головой. Да уж, у богатых свои проблемы.
– За знакомство, - сказал я и поднял кружку.
– За знакомство, - поддержал тост Михаил и мы выпили.
На экране один из футболистов поскользнулся, упал и пропахал в сугробе довольно глубокую борозду. Когда он поднялся на ноги, он стал похож на снеговика, которого какой-то шутник облачил в летние шорты.
– Как им только не холодно, - сказал я.
– И не говори, - согласился Михаил.
– Говорят, они в такую погоду колготки прозрачные надевают.
– От колготок теплее не станет.
– Это точно. Слушай, а как ты вошел сюда?
– Сквозь стену.
– Как это?
– Элементарно - берешь и проходишь. Только научиться трудно.
– Гм... А ты вообще кто? Волшебник, типа?
– Твоя жена думает, что дьявол.
Михаил скорчил недовольную гримасу.
– Вечно ей везде дьявол мерещится, - сказал он.
– Это уже не смешно стало, представляешь, она над кроватью крест перевернутый повесила. Свечи черные в спальне...
Я брезгливо передернул плечами. Действительно, черные свечи, перевернутое распятие, иконы в сортире - это даже не комедия, это профанация какая-то. Ну в самом деле, какое отношение все это имеет к делу тьмы? Можно подумать, что у Сатаны нет никаких других дел, кроме как строить богу мелкие пакости.