Правда во лжи

МакДональд Жан

Возможно, моё целомудрие раздражало Оливию, и именно поэтому она пыталась подтолкнуть меня в руки случайного мужчины. Подругу бесило то, что я не принимала её предложений. Она никогда не понимала, что для меня любовь и секс шли рука об руку.

Той ночью в «Канкуне» моя сдержанность испарилась. Физическая потребность и желание близости переполнили меня. И всё же это мог быть алкоголь.

— Та ночь была напряжённой, — я согласилась, убирая свои руки.

Пока моё тело хотело его прикосновений, сердце уже перекачивало ярость по венам.

Одна

ночь не могла изменить месяцы, даже годы равнодушия.

Я посмотрела в его переполненные слезами глаза и увидела новые капли слёз на щеках.

— Что с нами произошло, Маккензи?

Я открыла рот, но не могла сказать и слова. Мне потребовалось несколько минут, чтобы заговорить. Моё сердце испытывало острую тоску.

— Не знаю, — выдохнула я.

Я пыталась утешить его, хотя всё, что он делал — обижал меня. Когда ложь сорвалась с моих губ, мозг закричал: «Ты сделал это с нами. Ты не хотел меня. Ты отвергал меня. Теперь мы оба несчастны».

— У нас всё будет хорошо, не так ли?

— Не знаю, — повторила я. Слёзы заполнили мои глаза, готовые пролиться. — Я чувствовала себя одинокой всё это время.

— Я знаю. — Он потянулся к моей руке, но остановился и положил руку себе на запястье. — Но не знаю, как это исправить.

— Хотела бы я знать.

Ещё одна ложь. Мы оба знали, что надо исправить для нашего спасения: он должен оставить свою первою и истинную любовь. А я знала, что он этого не сделает.

— Маккензи, ты всё для меня. Разве ты этого не понимаешь?

Я сжала зубы, прикусывая язык. Капля крови выступила на нём, оставляя горький привкус во рту.

— Я когда-то думала так же, — прошептала я.

— А теперь? — он потянулся ко мне, положив локти на колени, одетые во фланелевые брюки.

Я потрясла головой, неспособная ответить.

Он подвинулся вперёд, наклоняя голову, чтобы заглянуть в мои глаза.

— Почему нет?

И вот настал момент истины. Я прижала руки ко лбу, проведя пальцами по волосам, касаясь каждого сантиметра головы. Воздух наполнил лёгкие и вышел с каждым обдуманным словом.

Наконец, я заговорила:

— Я видела это в твоих глазах, ту пустоту. Не имеет значения, сколько раз ты говорил мне, что любишь и что хочешь быть со мной, потому что я чувствовала лесть в твоих словах. Ты не хотел причинить мне боль и поэтому лгал. Я не дура. И с каждой следующей ложью, слетающей с твоего зыка, каждой поездкой, когда ты оставляешь меня одну, каждым моментом, когда я горюю без тебя, только расширяется бездна между нами. Я знаю, ты тоже это чувствуешь. Только не говори мне, что это чушь.

Нейт испустил глубокий вздох и посмотрел на свои руки.

— Да. Вот почему я приехал домой раньше. Я надеялся найти тебя здесь, но вместо этого ты была со своими друзьями. Ты можешь проводить с ними время, а со мной нет, — в его голосе слышалась неприкрытая злость.

Не только он один злился. Я почувствовала, как будто мне дали

пощечину.

— Пошел ты, Нейт, — огрызнулась я.— Да как ты смеешь?! Я была закрыта в этом доме месяцами, умоляя тебя вернуться и остаться со мной. И однажды вечером, когда я вышла поужинать с подругой, ты появляешься и ожидаешь увидеть меня здесь. И ты ещё смеешь нервничать, потому что я не там, где ты рассчитывал я буду?— я вскинула руки. — К тому же, как я должна проводить время с тем, кто от меня сбежал? — я захлопнула альбом и соскочила с кровати, — Нейт, ты еле можешь посмотреть мне в глаза, оставшись со мной наедине в комнате.

— Не правда! — зарычал он.

— Чушь! Сколько раз я просила, умоляла тебя просто посидеть со мной, обнять меня? Но нет, всегда было что-то более важное, чем это. Ты должен был помыть хайлендер, полететь в Чикаго или в Нью-Йорк. Тебе нравилось быть где угодно, но только не со мной.

— Ты всегда знала, что я не романтик.

Я поджала губы, качая головой.

— Это отговорки, Нейт. На самом деле, ты нужен был мне здесь, но не справился, — я хлопнула себя по бедрам. — Чёрт. Ты этого не сделал. Если ты бы переживал, то остался бы со мной.

Он поднял руки.

— К чёрту, Маккензи, ты знаешь, какая ты была. Ты давишь, давишь и я не мог больше терпеть этого. Мне нужно было вздохнуть.

— Ты прав. Я знаю, какая я есть, и не могу быть одна. Одиночество убивает меня. Ты разве не понимаешь?

Нейт соскочил с кровати. Одним махом он преодолел расстояние между нами. Его глаза пылали яростью и горем.

— Ты не одинока. Я растворился в нас, и мне была нужна передышка. Я практически тонул. Ты можешь это понять? Я всё ещё люблю тебя. Мне просто было нужно время, чтобы оправиться.

— И пока ты поправлялся, я погружалась всё глубже и глубже в темноту. Я справлялась со всем одна. Я чувствовала себя узником в этом доме. Сначала ты удирал на несколько дней, потом недель и куда меня это привело? К одиночеству.

Он схватил меня за плечи, вонзая пальцы в тело. Я попыталась отбиться от него, но его захват был слишком сильным.

— Знаешь, длинные поездки приносили мне выгоду. Это совсем не относиться к тебе.

Меня разрывало от ярости. Ослепленная ей, сжатыми кулаками я ударила его в обнажённые плечи. Он вздрогнул от моего удара, но не принял попытки остановить.

— Ты использовал это как повод уехать, — снова удар моего кулака ему в грудь.— Ты ненавидел быть со мной, — безжалостная серия ударов продолжалась.

— Ты ненавидел прикасаться ко мне. Те поездки были поводом для побега. Ну что ж, не волнуйся об этом больше.

Запыхавшись и утомившись, кулаки упали по бокам от меня. С каждым прерывистым вздохом моя грудь вздымалась.

Шокированный моей реакцией, Нейт отошёл назад. На его загорелой коже начали появляться красные следы побоев.