Правда
Шрифт:
Проблемы частенько возникали и с «написать», и с «прочесть». Работа почтовой системы напрямую зависела от передачи конверта заслуживающему доверия человеку, двигавшемуся в нужном направлении. И люди, решившие уверовать в эту систему, как правило, собирались сообщить нечто важное. Но это были не еготрудности! Это не Вильям обращался к патрицию с ходатайством о помиловании, не он узнавал ужасные новости об обвале в шахте номер три, хотя, конечно, всячески пытался облегчить клиенту ношу. В большинстве случаев ему это удавалось. Если
Отпечатная машина ждала. Она была похожа на огромное страшное животное. Скоро он бросит в ее пасть много-много слов. А всего через несколько часов она снова проголодается. Как ни корми, досыта не накормишь.
Вильям поежился. Куда он всех тянет?
Но он чувствовал небывалое возбуждение. Где-то крылась правда, которую он пока никак не мог отыскать. Но он должен был это сделать, потому что знал, знал,что когда новостной листок попадет на улицы…
— Клятье!
— Хавррак… пфу!
— Кряк!
Он бросил взгляд на новоприбывших. Правда способна прятаться в самых неожиданных местах, и рабами ее могут становиться весьма странные люди,
— Запускай отпечать, — велел он.
Прошел час. Продавцы уже начали возвращаться, чтобы набрать еще листков. От грохота отпечатной машины дрожала жестяная крыша. Быстро растущие горы мелочи перед Хорошагорой подпрыгивали при каждом оттиске.
Вильям глянул на свое отражение в полированной бронзовой пластине. Где-то он перемазался чернилами. Достав носовой платок, он стер пятна, насколько это было возможно.
Продавать листок у Псевдополис-Ярда он послал Все-Вместе Эндрюса, который по совокупности считался наиболее здравым из всего нищенского сообщества. По меньшей мере, пять его личностей могли поддерживать связную беседу.
К этому времени Стража наверняка прочла листок, пусть даже пришлось посылать за помощью, чтобы разобраться со словами подлиннее.
Вдруг Вильям почувствовал на себе чей-то взгляд. Обернувшись, он увидел торопливо склонившуюся над столом Сахариссу.
За его спиной кто-то хихикнул.
При этом никто вроде бы не обращал на него никакого внимания. Хорошагора, Старикашка Рон и Старикашка Рон вели жаркий трехсторонний спор из-за шести пенсов, причем Рон периодически выдавал на диво длинные и связные фразы. Гномы суетились вокруг отпечатной машины. Отто вернулся в подвал, чтобы снова заняться своими таинственными экспериментами.
И только песик Рона наблюдал за Вильямом. Для собаки у этого пса был слишком наглый и всепонимающий взгляд.
Пару месяцев назад Вильяму снова попытались всучить старую байку о том, будто бы в городе живет собака, которая умеет разговаривать. Уже в третий раз за прошедший год. Очередная городская легенда — отмахнулся тогда Вильям. Хороший знакомый хорошего знакомого собственными ушами слышал, как собака разговаривает. Но что за собака? Где она обитает? Этого никто не знал. Пес Старикашки Рона продолжал смотреть на Вильяма. Судя по всему, разговаривать он не умел, но явно умел ругаться.
Подобные легенды — дело житейское. К примеру, люди клялись и божились, что в городе инкогнито живет давно пропавший наследник анк-морпоркского престола. Вильям очень быстро научился определять, когда желаемое выдают за действительное Но сплетня сплетне рознь. Поговаривали, якобы в Страже служит оборотень. Еще недавно он отмахивался от этой байки, но в последнее время у него появились сомнения. В «Правде» ведь работает вампир…
Он уставился на стену, постукивая по зубам карандашом.
— Я должен встретиться с командором Ваймсом, — наконец пробормотал он. — Думаю, это разумнее, чем прятаться.
— К нам поступила куча приглашений, — сообщила Сахарисса, оторвавшись на мгновение от своей работы. — Я сказала «приглашений», но на самом деле леди Силачия приказаланам быть на ее бале в четверг на следующей неделе и написать об этом событии не менее пятисот слов, которые, разумеется,мы должны будем показать ей перед публикацией.
— Хорошая мысль, — бросил через плечо Хорошагора. — На балах много людей, много имен, а имена…
— …Продают новостные листки, — закончил за него Вильям. — Да, конечно. Ты хочешь пойти?
— Я? Но мне даже надеть нечего! — воскликнула Сахарисса. — Платье, в котором не стыдно показаться на балу, стоит не меньше сорока долларов. Мы не можем себе этого позволить.
На секунду Вильям задумался.
— Не могла бы ты встать и покружиться? — попросил он.
Щеки Сахариссы ярко вспыхнули.
— Зачем?
— Хочу прикинуть тебя. В смысле, твои размеры.
Она встала и неуверенно крутнулась на месте. Продавцы-нищие восторженно засвистели, и со всех сторон донеслись непереводимые комментарии гномов.
— Да, примерно подходишь, — кивнул Вильям. — А если я дам тебе действительно хорошее платье, ты найдешь портного, который сможет его подогнать? Мне кажется, его придется немного расширить в… ну, ты понимаешь, в верхней части…
— Какое платье? — спросила Сахарисса недоверчиво.
— У моей сестры сотни вечерних платьев, и она почти все время проводит в загородном имении, — объяснил Вильям. — В последнее время никто из моей семьи не приезжал в город. Вечером я дам тебе ключи от городского дома, и ты сама выберешь себе платье.
— А твоя сестра не будет против?
— Да она даже не заметит! Кстати, думаю, она была бы поражена до глубины души, узнав, что существуют платья всего за сорок долларов. Так что не стоит волноваться.
— Городской дом? Загородное имение? — переспросила Сахарисса, проявив чисто журналистскую склонность обращать внимание на слова, которые, как надеялся собеседник, останутся незамеченными.
— Моя семья очень богата, — сказал Вильям. — В отличие от меня.
Выйдя на улицу, он бросил взгляд на крышу противоположного дома, потому что, как ему показалось, ее очертания слегка изменились. На фоне полуденного неба торчала утыканная шипами голова.