Правдивая история Лилли Стьюбек
Шрифт:
— Не теряй попусту время, — поторопила Лилли, и вместе с окончательно признавшим меня Тилли — он подпрыгнул к моей руке, ожидая ласкового шлепка, — мы вошли в комнату, которую я принял за гостиную.
Она была большая, квадратная, в дальнем конце стоял сервированный стол овальной формы, накрытый тонкой дамасской скатертью, на которой красовались китайский фарфоровый сервиз, десертные ножи, вазы с конфетами и пирожными.
Меблировку гостиной составляли также сервант, маленькие столики, кресла с подголовниками и высокие светильники — все из красного дерева. Две обнаженные девушки, из черного гранита, застывшие на скромных пьедесталах, дополняли убранство.
9
Произведения искусств (фр.).
10
Стилевое направление в европейском и американском искусстве конца XIX–начала XX в.
— Добрый день, Кит, — поздоровалась пожилая леди.
— Добрый день, мисс Дэлглиш, — ответил я.
Французские каминные часы пробили пять.
— Ты пунктуален, — отметила мисс Дэлглиш, — и это просто замечательно для мальчика твоего возраста. Терпеть не могу, когда опаздывают.
— Я старался изо всех сил, — сказал я, натянуто улыбнувшись. Мне было здесь не по себе.
— Привет, Дороти, — весело поздоровался я, увидев улыбающуюся Дороти.
Она продолжала улыбаться, заговорщицки кивая головой; по-моему, ни у кого в нашем городе не было такой улыбки. Она приветствовала меня, дружески подбадривала, помогала преодолеть стеснительность — ведь Дороти считалась своей в доме мисс Дэлглиш, а я пришел сюда впервые.
— Садись вон там, — указала мисс Дэлглиш на тяжелое викторианское кресло, — это единственное мужское кресло в гостиной, в нем любил отдыхать мой отец.
Я утонул в огромном кресле и принялся наблюдать за Лилли и мисс Дэлглиш. Я встречал их вместе только на улице и, естественно, не знал, о чем они беседовали, как жили в доме за высокой оградой; впрочем, их непростые отношения всегда бросались в глаза, и уже через две минуты, проведенные в гостиной, я почувствовал, что Лилли и мисс Дэлглиш не отказались от прежней борьбы: Лилли неизменно отстаивала самостоятельность, и власть мисс Дэлглиш распространялась на нее лишь настолько, насколько позволяла сама девушка. Я думал, что уж сегодня-то Лилли будет очень сдержанна, но по непринужденности, с какой она бросила на кушетку свое гибкое тело, я понял — это ее место, ее дом.
Мисс Дэлглиш поинтересовалась, как поживают мои родители.
— Когда соберешься уходить, Кит, — сказала она, — не забудь, пожалуйста, напомнить, чтобы я передала фрукты для твоей мамы.
— Спасибо, мисс Дэлглиш, — ответил я.
— Лилли позовет меня к чаю, а сейчас я ненадолго покину вас, — проговорила пожилая леди, вставая с кресла. Я тоже поднялся.
— Скажи Тилли, — пусть идет со мной, — обратилась к Лилли мисс Дэлглиш, — а то он начнет таскать со стола бутерброды.
— Ступай, ступай, Тилли! — приказала Лилли. — Ступай в другую комнату.
Песик продолжал лежать возле Лилли, и она легонько пнула его ногой. Но Тилли не слушался, тогда Лилли взяла его за ошейник и подтолкнула к мисс Дэлглиш, которая, не оглядываясь, направлялась к выходу. Через открытую дверь я мельком увидел библиотеку; когда Тилли выскочил из гостиной, пожилая леди затворила дверь, и мы остались одни.
Я все еще не мог освоиться, и Лилли постаралась подбодрить меня:
— Не дергайся, Кит. Ты пришел на обычный чай.
— Мама думала, что на самом деле у вас будет обед.
— Только не сегодня, — ответила Лилли. — По воскресеньям мы обедаем поздно.
Я бы, пожалуй, слегка растерялся в обществе двух девочек, но они облегчили мне жизнь, непринужденно болтая то со мной, то друг с другом. Нам было о чем поговорить: приближались экзамены, и мы стали оживленно обсуждать, нужны ли они или лучше их отменить. Я терпеть не мог экзаменов, а для обеих девушек они были словно свежий ветер в знойный день. После грядущих испытаний нам оставалось проучиться еще год, и я догадался, что Дороти хочет коснуться наших планов на будущее. Именно тогда она впервые сказала о том, что собирается постричься в монахини.
— Ты — в монахини? — удивился я.
Дороти была веселой толстушкой, которая выглядела так, словно мечтала лишь о замужестве и детях. Ее плотное сбитое тело, казалось, было предназначено для счастливого материнства, поэтому все мы считали, что Дороти вскоре выйдет замуж за приличного молодого человека и наживет с ним в благополучии с полдюжины ребятишек.
— Да, в монахини, — смеясь, ответила Дороти. — А почему бы и нет, Кит?
— Откуда я знаю. Просто не могу представить тебя монахиней.
И тут я вдруг понял, что ошибался. Хотя Дороти и была сотворена для счастливого материнства, она же больше других девушек в нашем городе подходила для непорочной жизни и служения Господу. Я уже не сомневался, что Дороти Мэлоун станет настоящей монахиней.
— Я почему-то так и думала, что ты пострижешься, — проговорила Лилли. — С тех пор, как мы дружим, я…
— По-моему, ты молодец, — согласился и я. — Когда же ты хочешь уехать?
— В конце будущего года, — ответила Дороти. — Когда закончу школу.
— А что говорит твоя мама? — спросила Лилли.
— Она рада, папа тоже рад, только сестра считает, что это ужасно, и то лишь потому, что сама она влюблена в Джека Данлопа и ждет не дождется, когда выйдет замуж. Как по-твоему, получится из меня монахиня, Лилли?
— Ты будешь замечательной монахиней, — сказала Лилли то, что я думал. — Но тебя постригут.
— Ну и пусть, — проговорила Дороти. — Никто не увидит.
Я ждал, что теперь Дороти спросит, как Лилли собирается распорядиться своей судьбой, и чувствовал, что этот вопрос прямо-таки вертелся у Дороти на языке, однако она так и не посмела его задать, и, зная, что девушки великолепно понимали друг друга, я решил: раз уж Дороти сдерживает любопытство, мне тем более следует помалкивать.
Мы продолжали говорить о школе, о спорте и книгах (я недавно открыл для себя Дюма, Лилли читала «Отверженных», а Дороти увлекалась Джеффри Фарнолом [11] ), но тут каминные часы пробили шесть. Лилли встала и открыла дверь в библиотеку.
— Я поставлю чайник, — сказала она мисс Дэлглиш. Лилли ушла на кухню готовить чай.
— Иди сюда, Кит, — позвала мисс Дэлглиш. — А ты, Дороти, помоги Лилли.
Дороти согласно улыбнулась.
11
Джеффри Фарнол (1878–1952) — английский писатель.