Правила абордажа (Время теней)
Шрифт:
Майору задавали много вопросов, и отвечал он более точно, с большей откровенностью, нежели предшественник. От имени командования НАТО, в связи с демонстрацией по многим телеканалам видеозаписи разбомбленного лагеря албанских беженцев в горах, майор Лугански принес публичные извинения.
– Там было прямое обращение к Клинтону, – спросил Ватерро, – есть ли данные, как отреагировал на эту запись американский президент?
– Насколько мне известно, – ответил майор, – в США ни один из крупных каналов не показал сюжет. Он обошел Европу.
– А что вы можете сообщить
– До меня уже дошли кое-какие слухи. Но только со стороны журналистов. Официального подтверждения нет. Мне лично ничего не известно об этом. Если такие испытания и проводились, то американские части действовали на свой страх и риск.
Тарханов вопросов не задавал и внимательно посматривал в сторону новых членов журналистского братства. Двое чеченцев выглядели обеспокоенно. Игнорировать пресс-конференцию они не могли. Надо же было оправдывать свое здесь пребывание. И вопрос о психотронном оружии их сильно заинтересовал. Но сейчас их мучил вопрос другой. Куда пропал третий член их группы?
Но об этом из присутствующих знали только Тарханов и Иващенко. Они знали, что в эти же минуты «пожиратель леопардов» отправил связанного командира чеченской группы в район границы, где с ним будут беседовать парни из группы капитана Юрьева. Туда же доставлен некоторый запас скополамина на случай, если препарат понадобится капитану Макараджичу, который забрался в самый глубокий тыл, ближе к границе Косова с Албанией, где сепаратисты чувствуют себя спокойно.
Глава 9
ЧЕЧНЯ. ГРАНИЦА И ТЕРРИТОРИИ
ГРУППА СОГРИНА. РЕЙД
Рассвет уже подступал. Это значило, что пришла пора вынужденно отсыпаться в одной из нор, так дальновидно подготовленных Сохно. Днем в густонаселенных районах передвигаться опасно.
Вход в нору, как и в большинство творений рук новоиспеченного майора, находился в таком труднодоступном месте, что забираться туда в темноте было просто рискованно. И все-таки они забрались. Сразу же развели огонь в очаге, чтобы прогреть на день тесное помещение. Днем дым мог привлечь внимание. Лежанка здесь – снарядные ящики и сверху сплетенный из лозы настил – была только одна, хотя сама нора рассчитана на двоих, как уверял Толик. Один мог позволить себе спать, слегка поджав ноги, второй – сидя в углу на снарядном ящике. Третий, место для которого нашлось с трудом – обстановка боевая и территория вокруг вражеская, – должен наблюдать за происходящим в округе.
Первым дежурить вызвался сам хозяин берлоги. Ему так и так предстояло дожидаться рассвета, чтобы вызвать на свидание своего осведомителя. И потому Толик приник к «окну» под корнем растущего на крутом склоне орехового дерева и не отрывал от глаз бинокль.
После первого дня марша, когда они на тридцать километров углубились на территорию Чечни, усталость еще не чувствовалась. Но усталость имеет свойство накапливаться постепенно, а потому они не стали тратить время на разговоры, тем более что на это время у них уже было – почти сутки готовились и строили планы.
Согрин уступил лежанку Кордебалету, потому что собирался заступить на пост, когда Сохно уйдет на свидание с осведомителем. Сам устраивался поудобнее в углу, подстилал теплый бушлат, чтобы не мерзнуть от камня, к которому предстояло прислоняться спиной. В это время и заверещал едва слышимой трелью сотовый телефон. Игорь специально поставил уровень звонка почти на минимальный.
– Подполковник Согрин, слушаю!
– Как дела, Игорь? – интересовался Нефедов, оставшийся вместе с представителем ставропольской Конторы в Курской.
– Расположились на привал.
– У меня для тебя новости. В Югославии захватили командира группы чеченцев, работающей по нашей теме. Допрашивали с психотропными средствами. Он в курсе, что мальчик похищен. Но не знает, где тот содержится. Вся операция проводится с их стороны недовольными президентом полевыми командирами. Так называемая партия войны. Там и Басаев, и Радуев, и еще куча менее известных фамилий. Мальчишку на обмен не отдадут – это однозначно. Он для них – гарантия получения в руки мощного оружия и успешного продолжения войны не только в Чечне, но и по всему Северному Кавказу. Следовательно, возможна только силовая акция. Если надо, будем держать в боевой готовности роту спецназа и пару боевых вертолетов. На базу под Степным как раз поступила на испытания пара «Аллигаторов».
– В готовности – пожалуйста, только сюда не пускайте. Но и держите подальше от границы, у чеченцев тоже есть разведка. А что такое «Аллигатор»?
– Новые машины. Еще почище «Черных акул». В чеченской войне ни те, ни другие не участвовали. А как все-таки насчет людей? Может, человек десять тебе подбросить?
– Чтобы засветиться?
– А если запустить еще пару групп? С отдельным заданием. Чтобы они ничего о твоих не знали.
– Еще одна возможность засветиться. У них нет такой базы, как у Сохно. Они запросто могут «попасть». А чеченцы тоже умеют психоделиками пользоваться. Тогда мальчика уже искать будет бесполезно. Лучше не мешайте.
– А если мы задействуем агентуру Конторы?
– Мы тоже можем задействовать кучу агентов. У Сохно их в запасе, как ворон на кладбище. Но к чему это приведет? Только вызовет лишние разговоры.
– На меня из Москвы давят. Требуют активизации действий. Сам-то генерал только спрашивал, а потом звонил заместитель начальника управления, тот просто требовал все силы задействовать.
– И провалить операцию... Тогда уж заново войну надо начинать. И снова проигрывать, потому что сейчас они получше готовы, чем тогда.
– Вечером будут снова звонить. Что докладывать?
– Пусть мне звонят. Я сам доложу. Ровно в двадцать московского времени. Буду ждать. И никого, слышите, никого больше в дело не вводить. Еще новости есть?
– Есть. Неприятные.
– Ну-ну...
– Не знаю уж, стоит ли говорить...
– Я за язык никого не тянул.
– Короче, так. Здесь, в Курской... Приехали из краевой прокуратуры. С ордером на арест Сохно. Против него возбуждено уголовное дело на предмет похищения людей с территории Чечни.