Правила Барби
Шрифт:
Снова и снова она ставила меня в положение, в котором я выглядел идиотом, а вчера она решила просто отравить меня, ведь гребаное лошадиное снотворное противопоказано людям! Она совершенно не думала о последствиях, и должна была поплатиться за все свои действия.
Но стоило мне лишь раз взглянуть в ее глаза, и я пропал. Я чувствовал, что теряю связь с реальностью, в течение всех этих лет я выстраивал стену, которая уберегла бы меня от мыслей о ней, от безумных чувств, которые способны уничтожить меня. И всего одного взгляда лазурных глаз было достаточно, чтобы на этой стене появилась трещина. Мне нельзя этого допускать.
Но как мне не допускать этого, если я буквально ни о чем другом и думать не могу? Она сорвала мою презентацию, поставила меня в глупое положение и заставила совет сомневаться во мне одним своим появлением, но весь оставшийся день я думал только о ней.
И сейчас я не мог выбросить наш потрясающий секс из головы. Ее податливое тело, сладкие стоны, ее потрясающая полная грудь и сладкий запах ее кожи. Все это сводило меня с ума. Только с ней секс был иным, удовольствие сравнимое с раем, когда каждая клеточка тела переворачивается в экстазе, а после чувствуется самое настоящее удовлетворение. Это нечто большее, чем просто секс, и я никогда не мог этого объяснить.
Она сильно изменилась, стала такой женственной, сексуальной и аппетитной, даже с этим странным цветом волос. Я сделал мысленную пометку выяснить, зачем все-таки она перекрасилась. Это было так на нее не похоже.
Но я все равно видел в ней прежнюю Барбару – мою Барбару.
Она никогда не была моей.
Я открыл холодильник и достал оттуда холодную бутылку воды, осушил ее за секунды и выбросил пустой пластик в мусорное ведро, и только после этого я заметил брата, расположившегося за барным островом.
– Дерьмово выглядишь, – заметил Мейсон, встряхивая шейкер. Не знаю, что там было, очередной протеиновый коктейль со вкусом банана – единственный любимый Мейсона, или растворенное Экстази. Брат не принимал наркотики, насколько мне известно, однако от Мейсона можно было ожидать чего угодно.
Он не мог пережить смерть отца, и это пагубно влияло на него. Несчастный случай, произошедший у утеса «Бернхилл» разделил и мою и его жизни на до и после. Вот только мое чувство вины было небольшим, а Мейсон, можно сказать, купался в нем, именно поэтому он вел такой убийственный образ жизни.
– Да уж куда лучше твоей помятой физиономии. Хотя я рад, что вижу ее, а не твою задницу, пока ты трахаешь очередную цыпочку прямо в холле.
– Попахивает завистью.
– Не думал, что положительный тест на ЗППП может быть предметом зависти. Советую застраховать свой член, ведь если ты продолжишь совать его в каждую встречную киску, он отсохнет раньше, чем «Ангелы» выиграют Трофей комиссара16, – бросил я, забирая из рук Мейсона шейкер, открывая его и делая один глоток.
Протеиновый коктейль, банановый, жаль не Экстази, мне не помешало бы забыться.
– И это мне говорит человек, у которого только что был секс? – усмехнулся Мейсон, забирая у меня из рук шейкер. – Теперь придется делать новый, один бог знает, где побывал твой язык.
Я усмехнулся.
Мой язык побывал всего лишь в одной девушке. С этой стороны меня можно было назвать практически девственником. И сегодня я сдерживался, чтобы не засунуть в нее язык снова, но тогда она увидела бы, как именно влияет на меня, если я так легко готов расположиться между ее ног.
– И с чего ты взял это, придурок? – спросил я.
– Может с того, что вся твоя грудь поцарапана женскими коготками?
Я опустил взгляд на свой торс и увидел то, о чем толковал брат, вся моя кожа была исполосована поверхностными линиями. Я даже не заметил этого, не чувствовал.
– Не знал, что Челси такая тигрица в постели, – усмехнулся Мейсон.
Я поймал его резвящийся взгляд и улыбнулся уголком губ.
Этот ублюдок переспал с Барбарой сразу после того, как я стал ее первым мужчиной.
– Не Челси, – коротко бросил я, но Мейсону хватило этого, чтобы сложить два и два. Помимо Челси в доме находилась горничная, а ее можно сразу исключить, ведь пятидесятилетние дамочки с тремя детьми на шее не в моем вкусе.
– Черт. Снова? Не думал, что ты такой придурок! – вспыхнул Мейсон. Его рука дернулась, будто он собирался бросить в меня шейкер. Для меня не было секретом, что брат был влюблен в Эванс. Он был таким же наивным придурком, как и я, попавшим в ее сети еще в детстве. Я знал, что он злится на нее за ложь, и за то, что она связалась со мной в прошлом, однако это никак не отменяло того, что Мейсон продолжал ее любить. Он мог отрицать и говорить, что Эванс безразлична ему, но я видел правду. Да, черт побери, он сходил с ума по ней. Но разве можно винить его за это? Такова была Барбара Амелия Эванс, она сводила мужчин с ума одним лишь своим существованием. С Барбары можно было рисовать фреску богини Афродиты, да и той никогда не сравниться с Эванс.
– Заткнись, Мейсон.
– Так ты теперь перешел на секс с фиолетовыми леденцами?
Я замер после его слов.
– Что ты знаешь об этом?
– О чем?
– О ее волосах. Почему они фиолетовые?
– А разве она не сказала тебе? – усмехнулся брат, хотя бы в этом чувствуя свое превосходство надо мной, ведь очевидно, он знал тайну ее волос.
– Дерьмо о том, что ей просто захотелось сменить стиль звучит слишком неправдоподобно для девушки, чей вкус лучше, чем у Анны Винтур17.
– Я не собираюсь облегчать тебе задачу, – бросил брат, намереваясь уйти с кухни, но я крепко схватил его за предплечье, не позволяя сдвинуться с места.
– Скажи мне.
Мейсон опустил взгляд на мои пальцы, обхватившие его руку, и брезгливо поморщился.
– Надеюсь, член ты держал другой рукой.
– Другой, эта была в ее киске.
Мейсон пришел в ярость за секунды, вырвался из моей хватки и замер, прожигая мою голову ненавистным взглядом.
Я рассмеялся.
– Да брось, братец, не делай вид, что ты против.