Правила боя
Шрифт:
– Нас четверо, – тихо поправил меня Сажин.
– У вас пятерка, капитан. Полк остается полком, сколько бы людей в нем ни осталось… Давайте согласуем время.
Я подошел к Шахову и маркизу.
– Мистер Рингкуотер, сколько времени нам потребуется, чтобы дойти до подвала?
Маркиз сделал несколько шагов в сторону болота, вытянул шею, огляделся.
– До хижины идти минут десять, – сказал он, – еще столько же по подземному ходу…
– Значит, капитан, через полчаса начинайте экскурсию.
Мы сверили часы и обнялись.
Рискует капитан, чертовски рискует – подумал я, глядя вслед удаляющейся пятерке бойцов. Пятерке, состоящей из четырех человек.
До хижины мы добрались за восемь минут. Она возникла между деревьев, обычная хижина, сложенная из толстых, в обхват человека, бревен.
– Я перевез ее из скансена в Швеции, – сказал маркиз. – Подлинная хижина шведского лесоруба. Там, внутри, топоры, пилы, одежда, все подлинное.
– А где же вход в подземелье?
– Сейчас увидите! – рассмеялся Рингкуотер.
Он открыл дверь хижины, зажег внутри старинный глиняный каганец, в воздухе сразу запахло горелым конопляным маслом, и подошел к шкафу. Там, за стеклянной музейной дверцей, висела одежда лесоруба и стояли топоры на длинных, отполированных ладонями, рукоятях. Лезвия угрожающе блестели, вызывая ассоциации скорее с боевыми походами викингов, чем с мирным занятием лесоруба.
– Помогите мне, – сказал маркиз и ухватился за боковину шкафа.
Я взялся с другой стороны, шкаф неожиданно легко подался, обнажив крышку люка с массивным бронзовым кольцом в виде сцепленных человеческих рук. Я поднял крышку, пахнуло застоявшимся воздухом, болотной влагой и чем-то съестным, копченым. К краю люка была приставлена деревянная лестница, я взглянул на маркиза и осторожно ступил на первую ступеньку.
Привычного штурвала в рубке сухогруза не было. Судно подчинялось только командам кнопок и тумблеров, радары сами прощупывали пространство впереди сухогруза, эхолот внимательно следил за глубиной, электронный навигатор уверенно вел судно по проложенному курсу, учитывая волнение и скорость ветра. Судя по данным, высвеченным на специальном мониторе, до точки встречи с подводной лодкой было шестьдесят пять морских миль, или около трех часов среднего хода. Делать было решительно нечего, кап-три Барков потянулся:
– Вздремнуть, что ли, минуток девяносто… Подежурите, полковник?
Николаев перелистывал найденный в рубке журнал.
– Вздремните, капитан, а потом, может, и я немного покемарю.
Барков устроился прямо на полу рубки, подложив под голову свернутую куртку, и моментально уснул, как человек, привыкший использовать любую минуту для полезных для тела дел. Сон же он полагал одним из полезнейших изобретений человечества, – после колеса, пива и автомата «Калашникова», разумеется.
Спать, однако, довелось недолго. Минут через двадцать полковник Николаев негромко произнес:
– Подъем! У нас гости…
Барков моментально открыл глаза, вынул из-под свернутой куртки пистолет, передернул затвор и только после этого спросил:
– В чем дело?
– Гости у нас, – повторил Николаев и показал в сторону правого борта.
На приличной скорости к сухогрузу приближался катер. На носу стоял человек в пятнистой полевой форме и что-то кричал в мегафон.
– Чего он там орет? – поинтересовался Барков.
– А черт его знает, – спокойно ответил Николаев и включил громкую корабельную связь. – Правый борт, боевая тревога! Левый борт, готовность номер один!
– Не моряк это, – отметил кап-три.
– И по форме видно, – согласился Николаев, – не моряк, такую в любом магазине купить можно.
– Форма – бог с ней, надел мужик что было под рукой, а вот то, что в мегафон на такой скорости кричит, это козырь не в его колоде. Моряк так никогда не сделает, ветер слова сносит, вспотеет только кричавши, и все…
Барков потянулся к рации, взял микрофон.
– Лейтенант, слышишь меня?
– Слушаю, брат.
– Катер видишь? Свяжись с ним, узнай, чего надо. Вертолет прогудел над сухогрузом, заложил элегантный вираж и завис «в позе атаки».
– Не отвечает катерок-то, а на бортах «Coast Guard» написано. Чудно!
– Лейтенант, не суйся, мы сами разберемся.
– Хорошо, брат, я рядышком буду, поглазею.
Катер развернулся так, что стала видна кривая, от руки нанесенная надпись «Coast Guard» с потекшими буквами, на палубу высыпали пятнистые люди с автоматами в руках, залегли вдоль борта и открыли беспорядочный, но интенсивный огонь.
– Краску мне всю попортят, – буркнул Николаев и сказал громкой связью: – Правый борт, цель видите, огонь!
Несколько минут длилась беспорядочная перестрелка. Пули бестолково бились о металл коруса и рубки, одна, шальная, разбила стекло двери и угодила в самый центр висящей на стене инструкции. Потом катер снялся с места, описал крутую дугу и зашел слева. Николаев вздохнул и снова взялся за громкую связь.
– Левый борт, к бою!
Повторилась та же история: много и бестолково стреляли с катера, реже и точнее – бойцы Баркова, но результат все равно был никакой. Снова над сухогрузом прогудел вертолет, завис теперь по левому борту.
– Сейчас я их шугану, – сказал лейтенант Голдинг.
Левая дверца вертолета открылась, и на палубу катерка посыпались гранаты.
– Берегись, лейтенант! – крикнул в микрофон Барков.
На палубе катера появился человек с трубой «Стингера» на плече и, не целясь, выстрелил в сторону вертолета.
– Лево на борт! – скомандовал сам себе Николаев и, как пианист, пробежался по кнопкам пульта.
– А ни хрена у него не получится, – злорадно сказал Барков.
– Ты о ком? – поинтересовался Николаев.