Правила бунта
Шрифт:
— Черт. Мне очень жаль! — Я пытаюсь выкатиться из-под него, но это невозможно. Дэш намного больше меня, намного тяжелее, и он прижимает меня к матрасу ровно настолько, чтобы я не могла сдвинуться с места.
— Воу. Успокойся. — Дэш приподнимается на локте и поднимает руку к моему лицу. Его пальцы почти касаются моей щеки, но он останавливается. Разочарованно выдыхает, затем качает головой из стороны в сторону, как будто пытается ослабить тугой узел напряжения в шее.
О боже мой. Это ужасно. Он сходит с ума. Я невольно обманом заставила его взять мою V-карту,
— Карина. Эй, эй, эй, подожди. Черт возьми, остановись. — Дэш хватает меня, его большой палец на моем подбородке, другие его пальцы сжимаются под моей челюстью, направляя мое лицо вверх, так что у меня нет выбора, кроме как смотреть на него. — Я делаю тебе больно?
Я сглатываю комок в горле.
— Нет.
— Хорошо. Просто успокойся на секунду. Я просто этого не ожидал. И пытаюсь понять… — Он хмуро смотрит на стену.
— Как убраться отсюда к чертовой матери, не задев моих чувств? — Я выдавливаю из себя слабый смех.
— Нет. — Дэш смотрит на меня, и во взгляде все еще присутствует разочарование, но есть и что-то новое. Что-то очень похожее на беспокойство. — Я пытаюсь понять, как сделать так, чтобы тебе было хорошо, Мендоса. Иисус Христос. В этом нет ничего нового. Ты получаешь только один первый раз, а я самый худший кусок дерьма в мире. Я не хочу все испортить для тебя.
Страх, сжимавший мое сердце, немного ослабевает.
— Значит, ты все еще хочешь меня?
Дэш издает болезненный взрыв смеха, качая головой.
— Черт, Кэрри. — Он двигает бедрами впервые с тех пор, как вошел в меня, хотя на этот раз гораздо нежнее, и я задыхаюсь от того, как мое тело поднимается навстречу ему. Я так чертовски наполнена им. Понятия не имела, что все будет так. Мой разум сам по себе никогда не вызвал бы такого горько-сладкого ощущения. — А ты как думаешь? — шепчет Дэш мне в шею. — Ты чувствуешь это? Насколько я тверд? Конечно, я чертовски хочу тебя. Ты самое прекрасное, что я видел за всю свою жизнь. Я хочу развратить тебя так чертовски сильно, что даже больно. Мне требуется вся моя сила, чтобы не вколачиваться в тебя. Я хочу, чтобы ты задыхалась, дрожала и была покрыта моей спермой.
Моя кровь превращается в жидкий напалм, ревущий в моих венах. Вот каково это — сгорать от желания.
— Тогда сделай это. Боже, пожалуйста.
Дэш опускается на меня сверху, рыча, прижимаясь лбом к моему виску и грубо сжимая ладонями мою грудь. Выгибаюсь, отрывая спину от кровати, прижимаясь к нему, осторожно покачивая бедрами, удивляясь, когда боль немного утихает вместе с каждым новым движением. Парень резко втягивает воздух, его спина снова напрягается.
— Ради всего святого, не двигайся, черт возьми, — рычит он.
— Но…
— Шевельнись, и я не смогу остановиться. Я буду трахать тебя до бесчувствия и не буду нежным. И буду чертовски ненавидеть себя за это.
Я ищу его рот. Нахожу его. Дэш отвечает на мой поцелуй, дыхание учащается, когда его язык скользит внутрь и переплетается
Дэш прижимается ко мне, осмеливаясь войти немного глубже. Могу сказать, что им овладевает острая потребность, но парень все еще сдерживается. Не хочу этого. Я хочу, чтобы он был свободен и не сдерживался, и сделаю все, чтобы добиться своего.
Пронзительное жало боли теперь превратилось в тупую пульсацию. Это управляемо, даже немного согревает меня внутри. Ничего такого, с чем бы я не справилась. И во второй раз обхватываю ногами талию Дэша и притягиваю его к себе.
— Черт. Карина! — Он оскаливает зубы, рыча, как один из волков, которых мы видели мелькающими, как тени, у границы леса, и я больше не могу этого выносить.
Я хочу, чтобы Дэш был необузданным и диким. Мне не нужна половинчатая мера. Я хочу его всего, даже если это означает боль.
Прижимаюсь к нему и готовлюсь к тому, о чем собираюсь его попросить. Не вслух. Слов будет недостаточно. Дэшил не даст мне того, что я хочу, если попрошу таким образом. Мне нужно попросить своим телом. Показать ему, что могу взять все, что он способен дать. Я целую его глубоко, наслаждаясь теплом и весом его тела на мне. Сколько раз я наблюдала, как он бегает? Видела, как он рвался вперед, его ноги были сильными, руки качались вперед-назад, тело было идеально сконструированной машиной, двигающей его вперед. Он весь крепкий, мускулистый, широкий и сильный, и я не могу насытиться им, когда держусь за него, раскачиваясь и извиваясь под ним.
— Кэрри. — И снова предупреждение, но с меня хватит. С меня хватит этих правил. Я устала от того, что мне говорят, что хорошо, а что плохо. Я способна познать свой собственный разум... знать, чего хочу... И я хочу этого.
— Хватит спасать меня, — говорю я так же, как и вчера в библиотеке. Тогда это была мольба, но теперь это приказ.
Дэш, должно быть, слышит твердость в моем голосе, потому что смотрит на меня сверху вниз с вопросительным, ищущим выражением, от которого у меня перехватывает дыхание. А потом он улыбается душераздирающе дикой улыбкой.
— Хорошо. Ты сама напросилась, милая.
И он отпускает себя. Вся нежность и осторожность исчезает. Парень становится силой природы. Бурей внутри бури. Твердыми, грубыми руками он притягивает меня к себе. Удерживает меня. Прижимает меня своим телом, своим ртом и своим членом, когда снова и снова врезается в меня.
Это лучше, чем нежность. Правда. Вот как трахается Дэшил Ловетт.
— Карина. Карина. Черт возьми, Кэрри. Бл*дь. — Он повторяет мое имя, как будто это одновременно молитва и проклятие. — Ты само совершенство. Ты прекрасна. Ты невероятна. Ты моя.