«Правила бунтаря и застенчивой девушки»
Шрифт:
Боже, если бы он только знал, насколько прав, его бы здесь не было.
Вина из–за моей новой работы возросла в моей голове, затапливая меня стыдом, и я выскочила из машины. Хотя, как только сделала шаг в квартиру, мне захотелось, чтобы я никогда не оставляла Бека.
Я хотела бы, чтобы никогда не приходилось этого делать.
– Твою мать! Все, посмотрите на мою дочь! – моя мать затыкается на секунду, пока смотрит на меня, стоя в захламленной кухне. Ее глаза воспалены, и пока она стоит, крутясь, в середине комнаты, на ней ничего не надето,
Я смотрю вниз на свою одежду и вздрагиваю. Я забыла, что на мне рабочая одежда.
Я тяну нижнюю часть своей толстовки, когда взгляды сосредотачиваются на мне. Большинство людей в комнате – мужчины, которые старше меня в два раза, но разница в возрасте не останавливает их от того, чтобы смотреть на меня с вожделением в воспаленных глазах.
– Прямо как ее мать!– орет высокий мужик с невероятно волосатыми руками, качая кулаком в воздухе.
Они все смеются, даже моя мать.
Она продолжает смеяться, пока кружится и кружится в центре грязной кухни. Пустые бутылки из–под виски и пива покрывают коричневый стол, линолеум засорен сигаретными окурками, а куски разбитого стекла разбросаны по столу, из чего я делаю вывод, что была использована трубка для курения крека. Прежде чем поехать на работу, я безупречно вычистила это место. Десять часов спустя оно выглядит, как притон, а может оно им и является. Я, на самом деле, больше не знаю.
Мне хочется убежать, вернуться обратно к Беку и позволить ему увезти к себе домой, уложить меня в его постель, и заснуть в мирном блаженстве комфорта и тишины. Но меня останавливают две вещи: Первая – это данное обещание, не полагаться так сильно на него. И вторая – я не чувствую себя спокойно, оставляя мать одну в подобном состоянии. Когда была младше, я привыкла так поступать, но сейчас я повзрослела и лучше понимаю серьезность ситуации.
Размеренно вдыхая, я протискиваюсь сквозь людей, шлепая по рукам, которые трутся о мою задницу, и направляюсь к своей матери.
– Как много ты выпила сегодня вечером?– спрашиваю ее, перекрикивая музыку.
Она прекращает вращение, пьяно раскачиваясь из стороны в сторону.
– Ох, я ничего не пила сегодня вечером.
Я обеспокоенно смотрю на нее, когда она зигзагом направляется к холодильнику.
– Тогда что ты приняла?
Она пожимает плечами, дергая за дверцу, чтобы открыть.
– Кое–что... Хотя, не беспокойся. Я чувствую себя абсолютно нормально. Вообще–то великолепно, – она улыбается мне, чтобы подтвердить свое заявление. Проблема в том, что ее заявление теряется в изможденности ее глаз и в том, как расширены ее зрачки.
– Может, нам стоит попросить всех разойтись по домам, – предлагаю я. – Серьезно, уже поздно, и соседи могут снова пожаловаться.
Она отмахивается от меня, ныряя головой в холодильник.
– Те соседи съехали, кажется, месяц назад. И на это я могу сказать, – тем лучше. Они нарушали неписанные правила этого дома.
Волосы на задней части моей шеи встают дыбом, когда кто–то становится позади меня.
– Какие правила?
– Правила держать свой рот закрытым, – она хватает пиво из
– Да, несколько дней назад, – я продвигаюсь вперед, потому что мое личное пространство нарушают. – И там было достаточно еды, когда я уезжала на работу.
– Ну, наверно, тебе стоит сходить снова, потому что, по правде говоря, осталось не очень–то и много, – она закрывает холодильник и смотрит на меня, откручивая крышку на бутылке. – Кстати, где ты работаешь? И почему ты так одета?
– Ты имеешь в виду, как шлюха? – с горечью спрашиваю я, обвивая себя руками.
Капля раскаяния появляется в полубессознательных глазах.
– Извини за это, конфетка. Я воспользовалась моментом. Я иногда так делаю.
Когда я была моложе, то хваталась за ее извинения и те редкие моменты, когда она походила на ту мать, которой была до того, как ушел мой отец. Теперь я понимаю, что большую часть времени она пытается грубо мне льстить из–за того, что чего–то от меня хочет или сходит с ума.
– Все нормально, – вру я, пихнув локтем парня позади меня. Он ругается и называет меня не–такими–приятными именами, но, к счастью, отступает. И все равно, противостояние заставляет меня чувствовать, что я теряю контроль и не могу дышать, и не в самом лучшем смысле, как бывает, когда я смотрю Беку в глаза и чувствую, что теряю контроль. – Но я все равно считаю, что тебе стоит попросить всех уйти.
– Неа, веселье только началось, – она делает глоток пива, затем идет ко мне. – Не беспокойся. Мы, наверняка, не будем зависать здесь слишком долго. Тут предположили, что в баре на углу будет живая музыка. Наверное, мы пойдем заценим ее.
– Пожалуйста, не садись за руль, – умоляю я. – Сядь на автобус или иди пешком, ладно?
– Конечно, – ее пренебрежительная интонация заставляет меня поверить в то, что она врет. И ее уже лишили прав из–за множества случаев вождения в нетрезвом виде.
Как только она выходит из кухни, чтобы приготовить шоты в гостиной со своей подругой Дарлой, я пробираюсь в ее комнату и краду ключи из сумочки, перед тем как отправится в свою спальню. На моем пути сквозь людный коридор самодовольно ухмыляется парень и тянется ко мне.
– Посмотрите–ка, это мини–Пола, – говорит он одному из своих друзей.
Я ударяю его по руке, мое сердце – неустойчивый беспорядок.
– Я ничем не похожа на свою мать.
Затем я бросаю взгляд на свою одежду, болезненное напоминание, что я делала всего несколько часов назад.
Может, я и похожа.
Слезы заполняют мои глаза, когда я отпихиваю парня, бегу в свою комнату и закрываю дверь на замок. Затем я снимаю одежду и одеваюсь в пижаму, хотелось бы мне принять душ и смыть с себя сегодняшний день. Но последнее, что я хочу сделать, это вернуться обратно в то безумие.
Прежде чем забраться в постель, я получаю сообщение от Бека.
Бек: Просто хочу убедиться, что ты в порядке, прежде чем уеду. Кажется, что внутри довольно напряженно…