«Правила бунтаря и застенчивой девушки»
Шрифт:
Я плавно выдыхаю. Я была обеспокоена тем, что снова с ним заговорю, но сейчас, после этого, я чувствую себя лучше. Это было не настолько неловко, как я думала.
Это может сработать.
Надеюсь.
Затем мое хорошее настроение разбивается об потрескавшийся линолеум, когда открываю дверь.
– Это было достаточно долго, – ее выпученные глаза налиты кровью, ее одежда испачкана грязью, а сальные волосы стянуты сзади
– Э–э, и тебе привет, – говорю я, спотыкаясь, пятясь назад, когда она проталкивается мимо меня.
– Привет, – ворчит она, шагая прямо к моему туалетному столику. – Еще раз, где ты хранишь наличные деньги? Я не могу вспомнить.
Я нервно наблюдаю за ней, когда она распахивает верхний ящик.
– Какие наличные деньги?
– Тайный запас наличных денег, которые ты прячешь, – она вываливает содержимое ящика на пол, везде разбрасывая мою одежду.
– Да, у меня нет тайного запаса наличных денег, – я пересекаю комнату и хватаю ее за руку, когда она практически выдергивает другой ящик. – Я трачу почти каждый пенни, который зарабатываю на счета и оплату твоих глупых долгов.
Она выдергивает свои руки.
– Это херня! Я знаю, что у тебя есть лишние деньги! Как еще ты могла бы себе позволить все эти вещи?
– Какие вещи? – спрашиваю я, в неподдельном изумлении. – У меня не много вещей.
– Твоя машина, те школьные книги, что у тебя есть, – она проводит пальцами вниз по лицу так грубо, что оставляет на коже красные пятна. – А лучше, где все те деньги, которые ты откладывала на обучение? Дай мне взять чуть–чуть из них.
– Эти деньги потрачены, – говорю я, раздраженная тем, что она имеет наглость их просить.
– Потрачены на что? – она в панике сканирует комнату.
– На оплату моего обучения. И учитывая, что я уже хожу в колледж несколько месяцев, тебе бы следовало это знать.
– Ты ходишь в колледж? С каких пор?
Я прикусываю язык и просто смотрю на нее, ненавидя, что она такая, ненавидя, что она моя мать, может быть, даже ненавидя ее, что только заставляет меня ненавидеть себя.
Ее взгляд останавливается на мне, и паника в выражении ее лица гаснет, когда она медленно подходит ко мне.
– Ты знаешь, что мы не делали некоторое время? – ее улыбка выглядит во всех смыслах не правильно.
– Все, – говорю я, не в силах себя остановить.
– Это не правда. Мы все время делаем что–то вместе.
Я хочу высказать все причины, почему она не права, но она, вероятно, психически неустойчива, что в значительной степени делает ее бомбой замедленного действия, которая может уничтожить ту маленькую жизнь, которая мне осталась, в одно мгновение.
– Как в тот раз, когда мы пошли в парк, – ее потрескавшиеся губы скручиваются
– Последний раз, когда мы ходили в парк, мне было пять лет, – и папа был еще здесь.
– О, это не так, – она обвивает свои руки вокруг меня и начинает качать меня взад и вперед, как она делала, когда я была ребенком. – Я тебя люблю. Ты это знаешь, да?
Когда я была моложе, я любила, когда она это говорила. То чувство умерло, когда мне было около двенадцати, и я поняла, что она кидается этими словами, только когда в беде и нуждается в моей помощи, чтобы я выручила ее, из какой бы то ни было проблемы, в которую она себя загнала.
– Где твой новый муж? – спрашиваю я, обеспокоенная тем, что он может быть где–нибудь в доме.
Она отклоняется назад, чтобы посмотреть мне в глаза, с трудом фокусируясь на одном месте.
– Кто тебе сказал, что я вышла замуж?
Я пожимаю плечами.
– Владелец какого–то бара, который подслушал, как вы об этом говорите.
– Ох, – она хмурится. – Ну, это было ошибкой.
– Так ты не вышла замуж?
– Нет, я это сделала. Но это не сработало.
– Но это было лишь неделю назад.
Для нее это может стать новым рекордом.
Она размахивает передо мной запястьем.
– Большинство браков в Вегасе длятся до тех пор, пока не выветрится алкоголь и наркотики.
Отмечаю ее покрасневшие глаза.
– Итак, почему ты решила не оставаться с ним в браке?
– Потому что он был скучным и раздражающим, и продолжал оценивать других женщин, – она снова и снова скрипит своими зубами, как будто может каким–то образом стереть память о своём недолгом замужестве. – Но это нормально. У меня есть дела поважнее.
– Правда? – сомневаюсь в этом. Обычно, когда ее бросают, у нее случается орущий фестиваль на полу в ванной.
Она кивает, ее челюсть все еще скрипит, ее глаза практически выпирают из головы.
– Мне просто нужна еще одна доза, и я буду в порядке, – она смотрит на меня, умоляя. – Но я не могу этого сделать, пока у меня нет денег.
Я отхожу от нее.
– Я не дам тебе денег на наркотики.
– Почему нет? – она несколько раз чешет свою руку, оставляя царапины. – Ты делала так раньше.
– Неосознанно.
– Но в этом нет разницы.
– Нет, есть. Это делает меня пособником.
– Что, черт возьми, это значит? – огрызается она, ярость в ее глазах заставляет меня отшатнуться. Когда она замечает мою раздражительность, ее гнев стирается, и она являет мне пластиковую улыбку. – Ну же, Виллоу. Просто выручи свою маму. Я обещаю, что это будет последний раз, когда я прошу тебя о помощи.
– Н–нет, не будет, – твердо настаиваю я, скрестив руки на груди, отказываясь отступить.