Правила качка
Шрифт:
— Я не могла перестать думать о твоих родителях.
— Э-э... почему? — Его голос срывается, такого с ним ещё не было.
— Я действительно сожалею о том, что с ними случилось, Кип.
— А что с ними случилось?
— Ну, ты знаешь, — уклоняюсь я, ожидая, пока он заполнит пробелы.
Вместо этого он поддается вперед и наклоняет голову под углом, и ждет, когда я закончу свою фразу.
— Ты знаешь... — снова пытаюсь я, — что они…
Кип наклоняет голову ещё. Он отхлебывает из белой
Глотает.
Я делаю еще одну попытку.
— Должно быть, нелегко жить одному. Даже одиноко.
Кип пожимает массивными плечами.
— Это лучше, чем жить с соседями по комнате или с моей семьей.
— Кип! — Я задыхаюсь от ужаса. — Ты не можешь так говорить!
Я в одном шаге от того, чтобы перекреститься.
— Это чистая правда.
— Но так же нельзя! — я выдыхаю возмущенный вздох.
— Почему ты так странно себя ведешь?
— Ты такой невосприимчивый!
Он прижимает два пальца к виску.
— Во-первых, не произноси таких громких слов так рано утром. Во-вторых, что, черт возьми, происходит прямо сейчас?
— Должно быть, тебе было тяжело, когда они отошли.
— О чем ты говоришь?
— Твои родители... ушли.
— Погоди, ты думаешь, мои родители умерли?
— А зачем еще тебе жить в этом доме одному?
— Потому что они его купили?
— Кто купил?
— Мои родители? — Он смотрит на меня так, словно я официально сошла с ума.
— Погоди, так они не умерли? Они не отошли?
— Перестань говорить «отошли», ты говоришь как ненормальная. — Он смеется. — Нет, они не умерли. Единственное, откуда мои родители отошли в эти дни, это от обеденного стола. Господи Иисусе, Тэдди, успокойся.
Его голос срывается, когда он издает громкий смех, сгибаясь в талии, действительно забавляясь всей этой ситуацией.
Я чувствую себя такой дурой.
Мои глаза превращаются в узкие щелочки.
— Ненавижу тебя прямо сейчас.
— Что я такого сделал, черт возьми? — Кип едва переводит дыхание. — Я никогда не говорил, что моих долбаных родителей нет в живых, ты просто предположила, что они умерли. О боже, это слишком забавно. Это слишком весело.
— Но…
Все это не имеет никакого смысла.
— Вау. Ты только что сделал мой день, клянусь, черт возьми, ты такая милая.
— Но... почему они купили тебе такой красивый дом? Почему бы не устроиться на свалке поближе к кампусу? Кто так делает?
Когда Кип поворачивается ко мне спиной, его плечи в последний раз вздрагивают, а руки хлопочут по столешнице, разрывая пакетик сахара и игнорируя мой вопрос.
— Давай не будем вдаваться в подробности.
Ладно, значит, он не хочет об этом говорить.
Хорошо.
— Но когда-нибудь? Если мы собираемся быть друзьями,
— Господи, — бормочет он, фыркая. — Вот почему я играю в регби и держусь подальше от девушек.
— Почему? Потому что тебе не нравится иметь друзей?
— Да. — Он поворачивается ко мне лицом. — И потому что девушки все усложняют.
Усложняют?
— Ты сейчас серьезно говоришь? Я же не говорила, что хочу за тебя замуж! Я сказала, что хочу быть другом. Это было не предложение, успокойся, здоровяк.
Господи, ну почему парни такие? Это напоминает мне о том, как моя подруга Сара пригласила парня, Дейва, на бейсбольный матч; когда она предложила ему один из своих запасных билетов, он сказал, что не может пойти, потому что не готов к отношениям.
Идиот.
Потом мы долго смеялись над этим, но суть в том, что иногда парни гораздо более драматичны, чем девушки.
Похоже, Кип может быть одним из тех парней.
Я изо всех сил стараюсь не закатывать глаза на стоящего передо мной взрослого мужчину-ребенка, но мне это не удается. Он ведет себя так нелепо.
— Ладно. Ты хочешь быть моим волосатым феем-крестным, будь моим волосатым феем-крестным, — я фыркаю. — И если ты не хочешь дружить, то мы не будем друзьями. Хорошо. Это мы можем сделать.
Кип откидывает голову назад и говорит, глядя в потолок:
— Теперь ты звучишь, как заноза в заднице.
— Я? Заноза в заднице? Да ладно. — Будто это правда. — Я просто уточняю.
Эту глупую ухмылку невозможно скрыть на его глупом лице.
— Не волнуйся, я все понял.
Я откидываюсь на спинку его кухонного стула и скрещиваю руки на груди.
— И что именно, ты думаешь, ты понял?
Одна из его гигантских лап машет в воздухе.
— Я понимаю, что такое девушки. Ты хочешь отношений, я красивый, одинокий парень, у меня есть этот дом…
— О боже, остановись, пока ты не заставил меня смеяться.
— Как скажешь, Тэдди. Ты же знаешь, что это правда.
— Ты что, с ума сошел? Ты говоришь как сумасшедший.
— Ты видишь все это, — он жестикулирует этими гигантскими руками вверх и вниз по верхней части туловища, — и я становлюсь главной мишенью.
Я подталкиваю себя вверх, поднимаясь из-за стола.
— Ты просто бредишь.
— Тогда почему ты так защищаешься? — Он хихикает.
Почему он вдруг так взбесился?
— Я бы задушила тебя прямо сейчас, если бы могла дотянуться до твоего горла без скамеечки для ног.
Как назло, вообще ничего нет поблизости.
Кип смеется, и я уверена, что его адамово яблоко подпрыгивает где-то на его глупой бородатой шее.
— Ты хочешь сказать, что не хочешь встречаться со мной? После того, как увидела мой дом?