Правила отбора
Шрифт:
— А ты на что? — с ходу возразил доктор наук. — Вы же с ним в том времени уже познакомились. Ты ведь уже работал тогда в КГБ, а это, сам понимаешь, не хухры-мухры.
— Работал. Точнее, служил, — Смирнов с усмешкой посмотрел на профессора. — Только не забывай, Шур. Я сегодняшний и тогдашний — это две большие разницы. Пойми, наконец, что тот Комитет вовсе не был кровавой гэбней, про которую так любят талдычить наши доморощенные либералы. Мы никогда не были сборищем наёмных убийц и душителями свободы. Мы были частью системы и подчинялись закону. Закону, заметь, а не персоналиям или собственным представлениям о справедливости.
— Угу.
— Именно так, — рассмеялся Смирнов. — Ты ещё про горячее сердце забыл.
— Не забыл, — криво усмехнулся Синицын. — Просто подумал, ты сам о нём вспомнишь.
— Ты прав, я действительно вспомнил, — с серьёзным видом подтвердил подполковник. — Это тоже имелось. Я ведь пошёл в органы не ради карьеры или каких-то там привилегий. Я на самом деле верил в свою страну и хотел ей служить. И служил не за страх, а за совесть, как и большинство комитетских, защищая даже не государство, а всех, кто в нём жил, трудился и строил великое будущее. Поэтому и говорю, что за просто так убивать обычных советских людей не стал бы. Даже если бы и узнал от того же Андрея, что эти люди могут со временем превратиться в предателей.
— Ну, хорошо, я понял твою позицию, — качнулся профессор. — Но что же тогда ты предлагаешь сделать Андрею? Как ему надо действовать, чтобы предотвратить неизбежное? Да еще в условиях, когда времени на раскачку почти не осталось. Всего три года пройдёт и аллес: здрасьте, граждане, я — комбайнёр Миша, сейчас мы с вами учудим перестройку.
— Сложно сказать, — вздохнул Михаил. — Но, в любом случае, в настоящий момент Андрей действует довольно логично. То есть, не прёт на рожон, а тихо-спокойно налаживает контакты со мной и моими коллегами. Я думаю, он пока просто ждёт одного знакового события.
— Какого?
— Ноябрь-82. Смерть дорогого Леонида Ильича и избрание новым генсеком Андропова.
— А дальше?
— А дальше, я полагаю, начнётся самое интересное. Установка вновь заработает, межвременная связь восстановится, и мы должны быть к этому абсолютно готовы.
Смирнов откинулся на спинку дивана и замолчал. Молчали и остальные.
Подзатянувшуюся паузу прервала Жанна:
— Так что же ты всё-таки предлагаешь? К чему мы должны быть готовы?
— Мы должны быть готовы к тому, что Андрей раскроется перед моими коллегами и начнёт выдавать информацию.
— Информацию о будущем?
— Да. О том, что знает и помнит.
— И ему так просто поверят? — усомнился Синицын.
— Конечно же, нет, — усмехнулся Смирнов. — Сразу, естественно, не поверят, но обязательно начнут проверять. Вот поэтому-то Андрею и нужен правильный план. Как и в какой последовательности делиться знаниями. И какими именно знаниями. Я ведь недаром не стал передавать ему компромат на себя, а для начала просто сообщил о наиболее значимых предателях того времени. Причём, тех, кто служил в нашей конторе. Уж это-то проверить легче всего, да и интерес к этим данным будет реальный, а не на уровне «потрепались за жизнь».
— Ну, хорошо, — отозвалась Жанна. — Это он сообщит, а дальше-то что?
— Дальше, когда факты предательства подтвердятся, можно будет приступать к следующему этапу и говорить о том, что ожидает страну в самом ближайшем будущем.
— Ты думаешь, это
— Шура, ты сейчас несёшь откровенную чушь, — нахмурился подполковник. — Не повторяй за другими разную ерунду. Какие, к чёртовой бабушке, базовые проблемы?! Та экономическая модель, что существовала в Советском Союзе, позволяла спокойно и без особого напряжения жить и развиваться долгие и долгие годы. Проблема заключалась в другом. В неспособности и нежелании части советской элиты бороться за будущее страны. А серьёзных проблем в нашей экономике по большому счету и не было.
— Как это не было? — всплеснул руками Синицын. — А гонка вооружений? А бессмысленная трата ресурсов на военно-промышленный комплекс и производство никому не нужной продукции? А закупка продовольствия у иностранцев? А глупости с поддержкой зарубежных компартий и всяких там африканских и азиатских стран? А война в Афганистане, в конце концов? Мы ведь её всё равно потом проиграли, зачем было так долго тянуть? Партизанское движение в тех местах подавить невозможно, тебе это каждый скажет.
— Отвечать буду по существу и по очереди, — дёрнул щекой Михаил. — Но начну всё же с последнего утверждения. Вот ты мне скажи, много ли ресурсов было у СССР в двадцатые-тридцатые годы? Больше, чем в восьмидесятые, или меньше?
— Странный вопрос. Конечно, меньше. Почти на порядок.
— Ага. И, тем не менее, с басмаческим движением в Средней Азии справились. А ведь это почти то же самое, что и Афганистан. Это сейчас западники вещают, а мы повторяем за ними, говоря, что всяких там террористов и экстремистов в принципе нельзя победить. Что они всегда были, есть и будут. Самое смешное, что и американцы с англичанами уже одерживали в 20-м веке победы над восставшим народом и перепрограммировали его затем на сотрудничество. Вспомни, например, послевоенную Грецию или менее известные нам Индонезию и Филиппины. Тут просто воля нужна и желание. Так что и у нас с Афганистаном всё получилось бы, если бы мы планомерно шли к своей цели, невзирая на мнение так называемой мировой общественности.
— Ладно. Будем считать, убедил, — нехотя согласился Синицын. — А что по поводу остального?
— Да, действительно, — поддержала профессора Жанна. — Почему нашу экономику тех лет ты считаешь устойчивой? И почему мы не должны были проиграть экономическое соревнование с Западом?
— Почему? — переспросил Михаил. — Хм, вопрос, конечно, интересный. Даже не знаю, с чего начать.
— А ты с начала начни, — хохотнул доктор наук. — Например, с разбазаривания ресурсов на производство тысяч и тысяч танков, которые потом порезали на металлолом.
— Ну что ж, с танков, так с танков, — пожал плечами Смирнов. — В конце концов, какая разница, что брать за основу.
— Что ты имеешь в виду? Какую основу?
— Основу, на которой держится общество, — пояснил фээсбэшник. — В данном случае мыбудем рассматривать основу экономическую. А если ещё конкретнее, то… как думаешь, какой главный ресурс растрачивался Советским Союзом при производстве излишних танков?
— Ну, какой-какой? Природные ископаемые, продукты их переработки, энергия.