Правила выживания в Джакарте
Шрифт:
– Вы? С Гринбергом? В Джакарте? Прямо под носом Ольбериха Басира? – Рид вытаращивает глаза. – Со всем уважением, ваше преосвященство, вы что, рехнулись?
Подумать только! Печатать деньги! Прямо в городе Картеля Восхода! Храбрость и безрассудство, идиотизм и отсутствие инстинкта самосохранения!
Одно дело – когда этим занимается залетная звезда, а другое – когда ты, крепко обосновавшись в городе и пустив корни, решаешь рискнуть: а не срубит ли эти корни местный лесоруб и не пустит ли тебя на бревнышки для своего дачного домика?
Рид потирает переносицу и неверяще щурится.
– Чтобы такой осторожный человек, как вы, и только ради возможности печатать деньги, которые все равно рано или поздно обнаружат – если не Картель, то правительство… Я не понимаю. – Он взмахивает рукой. – Сколько вы занимаетесь наркобизнесом – двадцать, сорок лет? Он стабилен и приносит отличные бабки. Так на хрена?
– Они безупречные, Эйдан, – снисходительно улыбается Эчизен. – Подделку нельзя обнаружить.
– Да прекратите! Это же чушь!
И тогда епископ делает жест в сторону Лестари. Тот кивает, отворачивается к сейфу и достает оттуда сверток: обычный пакет с пачкой денег, какими с Церковью расплачивались покупатели.
– На, посмотри, – кивает Эчизен.
Рид, не скрывая недоверия, тянется к пакету, потом плюхается обратно на стул и достает пару купюр. Он, конечно, не фальшивомонетчик, но в наличных, особенно в долларах, разбирается – специфика профессии. Салим бы сейчас сказал, что на самом деле его профессия – выводить окружающих из себя, и как же славно, что тут нет Салима.
– Это работа Гринберга? – уточняет он. Епископ кивает, делает знак Лестари, и тот протягивает ему еще одну стодолларовую купюру. – Так, а это настоящие? Ну посмотрим…
И тут же приходится признать: на ощупь они действительно одинаковые. Никакой целлюлозы – только хлопок и лен. Пропорция подобрана настолько близко к оригиналу, что вполне могла бы отличаться только на одну сотую процента. Но на то Гринберг и гений.
Структура бумаги передана так точно, что ни чернила, ни их цвет, ни их состав не выдают никаких отличий между купюрами, сколько бы Рид ни крутил их под насмешливым взглядом Эчизена. Краска ощущается выпукло, цвет будто взят пипеткой, а проведя ногтем по старому доброму старику Бену, Рид ощущает очевидную рельефность. Он практически скребет обе купюры, пытаясь найти хоть что-нибудь, но нет. Одинаковая толщина. Детализация. Окаймление. Серийные номера.
Рид хмурится.
– Как он подделал волокна? – спрашивает он, не отрывая взгляда от денег. – Они не нарисованы. Они в самой бумаге. Трафарет? Офсетка?
– Оттиски, которые сейчас гуляют по городу, – это не просто трафарет для чернил. Это сложная комплексная техника, предусматривающая перестановку серийных номеров для того, чтобы можно было их менять. Конечно, немаловажную роль играют и сами печатные станки – мы закупали их в Иране, они имитируют те, что стоят в Монетном дворе в Вашингтоне. На самом деле ноль выгоды, как казалось мне: эти станки вышли из оборота в четвертом году и должны были быть уничтожены в полной секретности, но их успели вывезти из страны. Тем не менее еще полгода Карл занимался… – Эчизен подбирает слово, – модификацией этих станков. Их сложно, но можно достать, если ты знаешь, где искать, и не боишься последствий. А вот его клише… Это ювелирная работа. Он уговорил меня провести одну… акцию, – тщательно подбирает слова епископ. – Мы запустили одну из финальных партий фальшивок на Гавайях и сымитировали донос – партию изъяли.
– Нет, – говорит Рид, внезапно понимая, к чему все идет. – Нет, да вы…
– Ее…
– Вы издеваетесь?
– Признали подлинной. А донос – дезинформацией.
Такого не может быть. Это сказки для малолетних преступников, считающих, что преступный мир полон бандитской романтики, как в фильмах Гая Ричи. Все любят байки про бандитов, которые совершают невозможное.
Но Рид отлично знает, что преступники не могут творить чудеса. Они не умеют уклоняться от пуль, как Нео [1] , они не исчезают, разлетаясь деньгами, как Джей Дэниел Атлас [2] . И они не создают идеальные фальшивые деньги, которые признает подлинными Монетный двор США.
1
Нео – главный герой трилогии «Матрица». Здесь и далее, если не указано иное, примечания авторов.
2
Джей Дэниел Атлас – один из главных героев серии фильмов «Иллюзия обмана» (2013, 2016).
Тем не менее он пытается разобраться:
– Если у вас все было на мази, зачем было прикрывать лавочку?
– Мы и не планировали. Но когда в дело вмешивается Картель, – епископ слегка сводит брови – жуткое зрелище, учитывая, что он продолжает улыбаться, – ты ничего не можешь планировать заранее.
– Ну, естественно, они пронюхали, – бормочет Рид. – Это же Картель. Но если полетели головы, почему Церковь еще не сровняли с землей?
– Потому что мне много лет и я не дурак, Эйдан, – улыбается епископ. – А еще потому, что самым секретным из всего было не производство денег, а мое партнерство с Карлом. Никто из ребят не был в курсе, знал только Лестари.
– Не хотели подставляться?
– Ты даже представить себе не можешь насколько. Если бы Басир узнал, что не то что я, а вообще кто-либо из Джакарты поддерживает Карла, он бы уничтожил этого идиота подчистую. Вместе со всей бандой.
Рид уже не знает, радоваться ему новым сплетням или жалеть себя: раз Эчизен рассказал ему о своем сотрудничестве с Гринбергом и раз он до сих пор жив, значит, это все еще тайна за семью печатями. А это означает, что Рид слишком много знает. Очень чреватое для него клише.
Он уже отчетливо ощущает, какими крутыми становятся повороты в истории, куда его собираются втянуть.
– Звучит так, будто у Басира с Гринбергом какие-то счеты, – несмотря на тревогу, Рид сохраняет легкомысленный вид. – Какая-нибудь грязная тайна? Люблю грязные тайны, но, знаете, если она совсем грязная, я не буду настаивать, можете сохранить ее при себе.
– Ты вряд ли слышал эту историю. – Эчизен молчит некоторое время, качая в руке чашку, но, когда Рид уже надеется, что ему так ничего и не расскажут, он продолжает: – Карл и Басир не ладят.
– «Не ладят» в каком смысле? – уточняет Рид. – Мы ведь о лидере Картеля Восхода говорим, а не о янки из японского квартала. У этого «не ладят» степень «ты плохой, вылезай из моей песочницы» или «ты плохой, я брошу твой труп в Китайское море»?
– В самом ярко выраженном, который ты можешь себе представить.
Ага, то есть «ты плохой, и если ты появишься в моей стране, то твой труп не найдут даже в Китайском море».
– Басир ненавидит Карла.
Вопрос «почему?» можно не задавать: он и без того витает в воздухе. И епископ на него отвечает: