Правильное решение
Шрифт:
Палпатин, несомненно, с легкостью закроет глаза на любое преступление против закона... но только не против себя. Чего он никогда не простит своему слуге, так это попытки самому стать господином.
Уж Роланд найдет способ убедить его: генеральские погоны и директорский чин с некоторых пор кажутся Айсарду слишком тесными.
Имелись схожие соображения и у Арманда Айсарда. Мысли о будущем перераспределении сил в республиканской верхушке занимали и беспокоили его не первый месяц.
Он понимал: Палпатин в жизни не позволит ему сохранить безоговорочное доминирование. Арманд и сам не позволил бы,
Вселенная, как известно, не терпит пустоты - а значит, и на смену Артемиусу придет новый глава Департамента юстиции. Арманд уже представлял себе возможные кандидатуры - и ни одна из них не внушала оптимизма. Сравнительно молодые, жадные до власти хищники. Знавшие об Арманде куда больше, чем Артемиус, чьи данные с приходом нового порядка обесценятся, станут, в лучшем случае, материалом для желтых газетенок.
И положение этих молодчиков в системе будет куда более крепким, чем у перебежчика, вчерашнего врага.
Порой старый противник гораздо лучше нового. Так пусть Артемиус покоптит небо еще несколько лет... а там видно будет.
* * *
В гардеробной пахло пылью и немного - духами. Сладкими или с горчинкой, легкомысленными цветочными или строгими, с терпкими нотками арктанового дерева... у каждого платья был свой запах - едва уловимый, но безошибочно узнаваемый.
Исанн не заходила сюда с самого исчезновения матери. Не могла, не хотела. Здесь все выглядело так, будто мама никуда не пропадала - самое большее, отлучилась куда-то на час-два. Вот-вот она переступит порог и рассмеется ласково, снова поймав дочку за примеркой слишком больших для нее нарядов. А потом заговорщически улыбнется и, вытащив из шкатулки изумительной красоты украшения, примется помогать ей прихорашиваться...
"Ты у меня красавица, Исанн. Ни одна принцесса и ли сенаторская дочка с тобой не сравнится ".
Девочка стиснула зубы и запрокинула голову, смаргивая непрошеные слезы. И как только она могла поверить, что мама бросила ее, даже не попрощавшись? Какой непроходимой дурехой надо было быть, чтобы проглотить эту ложь и не подавиться?
Она со всей силы сжала в кулачке жемчужную нить, которую мама так любила вплетать в волосы. Пропустила через пальцы, позволив ей ручейком стечь в шкатулку и раствориться в россыпи драгоценных камней, золота, платины и серебра. Помнится, не проходило и месяца, чтобы отец не подарил жене нового колье, браслета или колечка, и каждое было краше предыдущего... просто в голове не укладывалось, что он мог сделать с ней что-то ужасное. С кем угодно, но только не с ней. Они ведь обожали друг друга, Исанн же помнила!
Неужели это тоже было ложью? Спектаклем для общества и одной маленькой глупой девочки?
Исанн распласталась на ящике со старой одеждой, которую мама собиралась, да так и не собралась пожертвовать бедным, и принялась машинально отстукивать ритм по его крышке. Получилось в такт мыслям: рвано, сбивчиво и зло.
Ложь-ложь-ложь. Повсюду и ото всех. Отец, гувернантка,
Исанн, наверное, сама уже сходит с ума. Вспоминает то, чего не было, сомневается в том, что было. Отец говорил ей, что в этом мире многие вещи на самом деле являются вовсе не тем, чем кажутся на первый взгляд... а она важно кивала и делала вид, что поняла. Дура, дура, дура! Ничего она тогда не понимала!
Собственное бессилие не просто злило - доводило до отчаяния. Если бы ей только удалось сбежать! Мотма наверняка рассказала бы хоть малую часть правды, а там уж Исанн как-нибудь вычленила ее из вороха лжи и передергиваний. Но теперь она заперта дома, спасибо Элдберу... тюремщик, чтоб ему пусто было! Еще отцу наверняка все расскажет... даже интересно, что он с ней сделает. Просто отлупит хорошенько или что похуже выдумает? Как с мамой?
Исанн уже не знала, чего от него можно ожидать. Не была даже уверена, что на самом деле была его любимой дочкой. Что вообще была его дочкой. Мало ли, с чего их с мамой размолвка началась? В этом мире же все не то, чем кажется на первый взгляд!
Девочка сердито шмыгнула носом, утерла подозрительно влажные глаза. Эдак до чего угодно додуматься можно... вот только ей уже ничто не казалось слишком невероятным. Жизнь, где все было просто и понятно, и был папа, которому всегда можно верить, расползлась на рваные клочки. А что на самом деле под этой оберткой - черта с два разберешь. Мерзость какая-то, похоже.
Исанн скатилась с ящика. Присела около него на колени, откинула крышку и по локоть запустила руки в ворох мягких, приятно ласкающих кожу тканей. Если закрыть глаза, можно ненадолго представить, что эти два года ей просто приснились. Что сейчас действительно придет мама и с напускной строгостью спросит, что это она тут делает...
Конечно, это называется "бегать от реальности". Конечно, такие глупости - для малышей и тех, кто не разумнее их. Но как же ей надоело быть не по годам умной! Ей бы все вернуть, чтобы все стало как раньше... да хотя бы последние два дня стереть из памяти! Чтобы она снова смогла поверить, что мама жива, и папа никогда не причинял ей вреда.
Оказывается, это было очень здорово - верить в ложь. Только теперь не получалось.
Неожиданно в ладонь ткнулось что-то твердое и острое. Пробежавшись по странному предмету пальцами, Исанн поняла, что это была маленькая печатная книга или что-то в этом роде. Заинтересованная, девочка вытащила находку на свет. Оказалось - записная книжка в твердом переплете, чуть потрепанном по углам. Яркие цветы на обложке; к корешку прикреплена ручка. Самая обыкновенная вещица. Обнаружься такая где-нибудь на видном месте, Исанн даже внимания бы не обратила.
Но кто станет так прятать простой ежедневник? Не случайно же он попал в кучу старых вещей, которые должны были пойти на благотворительность? Нет, только не у мамы... она всегда знала, что где в доме лежит - даже лучше, чем горничные. И растяпой никогда не была.
Значит, специально спрятала. Там, где точно никто не найдет - ни прислуга, ни любопытная дочка, ни, тем более, муж.
Значит, было что скрывать.
У Исанн вдруг защемило сердце, болезненно и в то же время - предвкушающе. Неприметная книжица будто преобразилась в ведьмин гримуар из старинных сказок: и открыть страшно, и отложить, не взглянув хоть одним глазком, уже невмоготу.