Правильное решение

Назаренко Анна Алексеевна

Не в первый уже раз Арманду подумалось, что за нехваткой свободного времени он непозволительно распустил своих домашних. Дочь, в первую очередь - а теперь и Сибилла, похоже, набралась дурных манер от своей избалованной и обнаглевшей подопечной.

– Сэр, у девочки сильный стресс, с которым она явно не справляется. Неужели вы забыли, что с ней творилось вчера? Бедному ребенку нужна помощь специалиста и ваша забота, а не наказание! Ей не хватает поддержки и ласки, как вы не понимаете?

"Бедному ребенку не хватает ремня!" - едва не рявкнул Арманд, но вовремя сдержался.

Судя по виду, Сибилла и сама была недалека от истерики, а ему только драматических сцен в исполнении гувернантки не хватало. И без того он чувствовал себя таким измотанным, что больше всего хотелось махнуть рукой на выходки дочери и урвать хоть немного сна - тем более, что завтра силы ему очень пригодятся.

К сожалению, Арманд не мог себе этого позволить. И без того слишком многое сошло девчонке с рук. Ее следовало хорошенько выпороть еще вчера, когда он поймал ее на подслушивании. Быть может, не пожалей он ее тогда, не было бы побега и встречи с Мотмой - за что Исанн не получила даже устного выговора благодаря своим кошмарам. И вот теперь - новая попытка сбежать из дома. Несмотря на все запреты и предупреждения. Будто этого было мало, маленькая паршивка додумалась подмешать в каф Сибилле и Элдберу сильнодействующее снотворное... быть может, в другое время он мысленно похвалил бы девчушку за смелость и предусмотрительность, но сейчас это казалось скорее поводом всыпать ей покрепче.

– Сибилла, - положив ладонь женщине на плечо, он строго посмотрел ей в глаза.
– Никакой "стресс" не может быть оправданием тому, что девочка натворила. Исанн не просто нарушила прямой запрет - она сознательно подвергла опасности свою жизнь, прекрасно понимая, что ее похождения могут плохо закончиться. Это нельзя оставлять безнаказанным.

– Я понимаю, сэр. Прошу вас лишь обойтись без... крайностей. Исанн - ребенок с очень сложным характером и, боюсь, хрупкой психикой. Прошу, не усугубляйте ее состояние...

– "Ее состояние"? Хотите сказать, девочка страдает психическими отклонениями?

Под холодным и очень, очень внимательным взглядом работодателя Сибилла невольно вздрогнула.

– Нет, сэр, - проговорила она тихо, нервно сглотнув.
– Я вовсе не это имела в виду...

– В таком случае вынужден вам напомнить, что контролировать ее "сложный характер" - ваша работа. Работа, с которой вы в последнее время справляетесь не без нареканий. Надеюсь, вы не намерены и дальше усугублять свое положение грубым нарушением субординации?

Лицо гувернантки дернулось, будто ей залепили пощечину. Губы сжались в тонкую, недовольную линию.

– Прошу прощения, сэр. Я не хотела показаться навязчивой.

– Извинения приняты, мадам Дереле. А теперь позвольте мне увидеть дочь.

Сибилла почтительно склонила голову и отступила. Вид у нее был скорбный, словно у матери, вынужденной отдать на растерзание родного ребенка. Поднимаясь на второй этаж, Арманд спиной чувствовал ее осуждающий взгляд.

"Хорошая она все-таки женщина. Возможно, даже слишком хорошая для моего чертенка. Неудивительно, что Исанн совершенно распоясалась

под ее присмотром: некоторые дети напрашиваются на неприятности лишь затем, чтобы проверить, как далеко им позволят зайти".

В который раз он пожалел, что Исанн не родилась мальчиком. Парнишке с таким характером было бы куда проще найти место в жизни... и вправлять мозги с помощью ремня мальчику куда легче. А с девочкой... с девочкой тяжелее. Каждый раз приходится бороться с иррациональным желанием немедленно простить и приласкать эту маленькую паршивку, умело прикидывающуюся невинным ангелочком.

У порога детской он остановился. То ли предчувствуя бурю, то ли в знак глупого подросткового бунта Исанн заперла дверь. Арманд не соизволил постучать - просто провел ключ-картой по электронному замку.

В комнате царил полнейший бардак. Валялась на полу вываленная из шкафа одежда, содержимое распотрошенной школьной сумки ровным слоем усеивало ковер; под ногу чуть не попалась дорогая фарфоровая кукла, которую Арманд подарил дочке на день рождения где-то года три-четыре назад. С выдранными золотистыми локонами и раздробленной наполовину головой.

Сама виновница беспорядка сидела на постели, закутавшись в одеяло и глядя на Арманда затравленным волчонком. В руках она сжимала то ли планшет, то ли книгу, то ли тетрадь - разглядеть толком не удалось, потому что девочка поспешно спрятала вещицу под скомканное покрывало.

Она казалась не просто напуганной - нездоровой. Эти ее покрасневшие глаза, бледное лицо, на которое падают нечесаные волосы...

– Итак, Исанн, ты ничего не хочешь мне сказать?
– спросил он строго, ничем не выдав зарождавшегося беспокойства.

Габриэлла точно так же дичилась, когда безумие начало брать верх над самообладанием. Так же жалась к стене, когда он приближался к ней. Так же молчала, глядя на него широко распахнутыми глазами.

"Этого не может быть. Исанн здорова. Напугана, только и всего".

– Я задал тебе вопрос, девочка. Что все это значит?

Арманд попытался схватить ее за подбородок, но Исанн вывернулась из-под его руки. Вскочив с постели, шустро отпрыгнула в сторону.

– Ничего!
– с вызовом выпалила она.
– Тебе-то какая разница? Ты же наказывать меня пришел, да? Вот и доставай ремень, нечего тянуть! А бардак я уберу, как ходить смогу.

У нее тряслись губы. Глаза, испещренные красными прожилками, смотрели нагло и в то же время - испуганно. Казалось, девочка вот-вот разревется.

Арманд подошел к ней и крепко схватил за плечи. Хорошенько встряхнул, даже не обратив внимания на то, что Исанн рванулась из его рук.

– Прекрати истерику. Или мне успокоить тебя пощечиной?

– Мне плевать! Не в первый раз!
– девочка упрямо мотнула головой, отбрасывая волосы за спину и нарочно подставляя щеку для удара. Ту, на которой все еще красовался синяк... да, он определенно приложил ее крепче, чем собирался.

Но гораздо больше Арманда волновала дрожь, бившая ребенка. И злость в ее глазах - беспомощная злость затравленного, напуганного звереныша, готового все зубки переломать, но живым в руки не даться.