Правильное решение
Шрифт:
Он ухмыльнулся, будто приглашая Энакина вместе повеселиться над глупостью и вздорностью его жены. Но Энакин не улыбнулся в ответ и не поддержал панибратство эсбэшника понимающим смешком. Вместо этого он резко шагнул вперед и угрожающе навис над мужчиной - и тот, несмотря на довольно внушительное сложение, словно стал ниже ростом и уже в плечах.
– Вы забываетесь, офицер, - пророкотал Энакин и сам поразился тому, как зловеще и холодно прозвучали его слова.
– Госпожа Амидала - моя супруга и член Галактического Сената. Не
Офицер нервно сглотнул. От его наглости и расслабленности не осталось и следа: он подобрался, торопливо застегнул распахнутый ворот мундира и, кажется, всерьез подумывал о том, чтобы встать и запоздало отдать честь.
– Разумеется, сэр. Приношу извинения.
Энакин не удостоил его ответом. Не затем он сюда пришел, чтобы тратить время на громил Айсарда, возомнивших о себе слишком многое. Падме была здесь и нуждалась в нем: даже не прислушиваясь к Силе Энакин чувствовал ее страх и отчаяние.
"Если эти ничтожества хоть пальцем тронули ее..."
Он глубоко вздохнул, пытаясь обуздать гнев. Слишком уж охотно отзывалась на него Сила, а после резни в Храме Энакин стал относиться к ней с небывалой прежде осторожностью.
Нельзя спускать этого зверя с цепи. Только не рядом с Падме и малышом.
У дверей гостиной он немного замешкался, собираясь с мыслями. Разговор предстоял непростой, и Энакин понятия не имел, что собирается сказать Падме. Самой разумной идеей казалось просто увести ее отсюда, пообещав объяснить все потом, и выиграть тем самым небольшую отсрочку для себя...
Но Падме не позволила и этого. Двери распахнулись, и она сама шагнула ему навстречу: бледная, с покрасневшими глазами, но оттого не менее решительная. Губы упрямо сжаты, подбородок гордо вздернут, плечи расправлены - хоть сейчас на экраны, демонстрировать населению галактики несгибаемый дух демократии. За ней следовал капитан Тайфо, вознамерившийся, судя по виду, защищать госпожу от любой напасти, начиная от вражеского обстрела и заканчивая косыми взглядами.
– Энакин?!
Можно было ожидать, что напуганная женщина, которую насильно удерживают взаперти, обрадуется появлению мужа. Однако Падме всем своим видом выражала удивление и настороженность, и кидаться спасителю в объятия совершенно не торопилась.
– Что ты здесь делаешь?
– требовательно спросила она едва ли не обвиняющим тоном.
– И как тебя пропустила охрана?
Падме вела себя так, будто он без приглашения вломился на очередное заседание ее ненаглядной Делегации. Энакин ощутил внезапный прилив злости, подавить который стоило немалых усилий.
– Все закончилось, Падме. Я здесь, чтобы забрать тебя домой. Теперь тебе ничто не угрожает.
Он подал ей руку, но Падме отшатнулась от него, как напуганный дикий зверек. Ее прищуренные карие глаза были полны недоверия.
– Как это понимать, Энакин?!
– взвилась она, начисто игнорируя обращенные на нее взгляды эсбэшника
– Я сижу здесь несколько часов, под охраной этих бандитов, полностью отрезанная от внешнего мира, пока в Сенате решается судьба Республики, а ты просто так заявляешься сюда и говоришь, что все закончилось и мне ничего не угрожает?! Что вообще происходит?!
Она закрыла раскрасневшееся лицо руками и несколько раз глубоко вздохнула. Ее злость утихла так же внезапно, как и вспыхнула: сейчас Падме вдруг показалась хрупкой и беззащитной - какой и была на самом деле. Энакин обнял ее - осторожно, боясь вспугнуть, - и на сей раз она не попыталась отстраниться.
– Энакин, я ничего не понимаю, - тихо сказала Падме, подняв на него взгляд.
– Пожалуйста, объясни мне. Что случилось в Сенате? Что... что с Орденом? С Комитетом?
Энакин ласково провел ладонью по ее волосам. Вторую руку он легонько прижал к ее животу, надеясь успокоить и ее, и малыша. От Силы здесь толку было немного: у Энакина никогда не получалось воздействовать ею на чужой разум. Еще один пробел в образовании, который следовало бы поскорее восполнить с помощью Сидиуса.
– Падме, тебе нельзя волноваться. Мы позже обсудим это, хорошо?
Энакин потянулся поцеловать ее, но Падме приложила ладонь к его губам. Пытливо посмотрела в глаза, словно надеялась добраться до самых потаенных его мыслей.
– Я уже волнуюсь, Энакин, - сказала она твердо.
– И тем сильнее, чем дольше ты пытаешься уйти от ответа.
Он молчал, не понимая, как и с чего начать. Падме не торопила - только ее взгляд становился все более отстраненным и холодным. Мягко высвободившись из объятий мужа, она сумрачно посмотрела сперва на эсбэшника, а затем - на Тайфо, все еще топтавшегося за ее спиной.
– Я понимаю, что вам любопытно наблюдать за шоу, господа. Но я бы попросила вас проявить хоть каплю уважения и оставить нас с мужем наедине.
Энакин ожидал, что ей либо возразят, либо попросту проигнорируют ее просьбу, но ошибся: и офицер ССБ, и капитан Тайфо молча удалились в гостиную, оставив супругов разбираться между собой без посторонних глаз.
– Ты договорился с ними, - сказала вдруг Падме. Она даже не спрашивала, полностью уверенная в ответе.
– Ведь так, Энакин? Тебе пообещали, что оставят нас в покое, и ты переметнулся на их сторону.
Лучше бы она кричала. Глухое обвинение в словах, тихая боль во взгляде и пронзительно-острая - в Силе, были в сотни раз хуже любого скандала. Если бы она закатила истерику, Энакин мог бы хоть разозлиться на нее.
Но Падме не дала ему и этой поблажки.
– В Сенате творился кошмар, Падме, - выдавил Энакин хрипло, чувствуя, как слова царапают пересохшее горло.
– Говорят, Винду напал на Айсарда, и завязался бой между джедаями и войсками, верными Палпатину. Ты бы погибла там. И ты, и наш ребенок.