Правильный ход
Шрифт:
Слова срываются с ее губ, как будто она всю дорогу сюда репетировала и должна была их произнести.
Это слова, которые я жаждал услышать. Часть меня всегда надеялась, что она их почувствовала, но я мечтал о том дне, когда она сможет произнести их вслух.
Она сжимает мои руки. — Но чего ты хочешь?
Неужели ей обязательно спрашивать? Это то же самое, чего я хотел две недели назад. То же самое, чего я хотел все лето.
— Ты. Только ты. Я хочу всего этого с тобой, Миллер.
Ее сияющая
Усмехнувшись, я притягиваю ее к себе. — Мы с этим справимся.
Она наклоняется надо мной, но прежде чем я успеваю поцеловать ее, она останавливается, обхватив руками мое лицо по обе стороны от меня. — И я люблю тебя.
Мой взгляд устремляется к ней.
— Я так сильно люблю тебя, Кай. Я ушла не из-за тебя. Мне нужно чтобы ты это знал. Тебя более чем достаточно, больше, чем я могла мечтать. Я любила тебя перед отъездом, и я люблю Макса, и я никогда не чувствовала так сильно, что почти уверена, что мое сердце скоро не выдержит. Мне всего двадцать шесть, Малакай. Еще слишком рано.
Схватив ее рукой за подбородок, я тяну ее вниз. — Не волнуйся, Миллс. Я уйду намного раньше тебя, из-за моего преклонного возраста и всего такого.
— Так было бы лучше, — шепчет она мне, прижимаясь своим лбом к моему. — Потому что, если я уйду первым, а ты встретишь кого-то другого, я обещаю тебе, что вернусь и выбью из нее все дерьмо.
— Я рад знать, что твоя ревность уходит за пределы могилы, детка. А теперь, пожалуйста, заткнись и поцелуй меня.
Обхватив ладонью ее щеку, я запускаю пальцы в ее волосы и притягиваю ее губы к своим.
Как будто каждая недостающая часть моей жизни полностью собрана в этот момент. Все, чего я хотел в своей жизни, для жизни моего сына, заключено в этой женщине, которую я люблю. Я думал, что потерял ее.
Она издает сладчайший стон облегчения, и я приоткрываю рот, вбирая ее глубже, прежде чем наши языки сплетаются, медленно и размеренно, как будто мы оба мечтали об этом моменте последние две недели.
Нижняя половина Миллер сливается со мной, прямо в колыбели моих бедер, и я использую другую руку, чтобы обхватить ее задницу, удерживая нас прижатыми друг к другу.
Она скользит руками по моим плечам, пока мы целуемся, прикасаемся и напоминаем друг другу, что мы здесь, в одном месте, и время, проведенное вместе, не имеет срока годности.
У нас впереди вечность.
Я лишь слегка отстраняюсь, мне нужно ей это сказать. — Я люблю тебя.
Она улыбается мне в губы. — Я люблю тебя.
— Ммм, — напеваю я. — Наверное, тебе стоит повторить это еще раз.
— Я люблю тебя, Малакай, и я люблю твоего сына.
Черт.
Запрокидывая голову, я смотрю в потолок и делаю глубокий вдох.
Она проводит ладонью
Я чувствую, как расширяется моя грудь, как будто в ней должно быть место для всей любви в моей жизни. Никогда этот одинокий пятнадцатилетний мальчик не думал, что его будет окружать столько поддержки. Столько любви.
Любовь, которой я раньше не видел — от нее, ее отца, моего брата, моей команды и моих друзей. У меня есть огромная система поддержки, поддерживающая меня и моего сына. У меня есть семья, на которую я всегда надеялся.
— Миллер.
Обнимая ее за талию, я прижимаю ее к себе. — Мы скучали по тебе еще до того, как встретились.
Она наклоняется, чтобы поцеловать меня, когда я сажусь на край дивана, а она стоит у меня между ног.
Долгое время я чувствовал себя немного разбитым из-за попыток быть достаточным для всех остальных. Но как только эта женщина вошла в мою жизнь, она заставила меня понять, что меня достаточно не только для Макса, но и для самого себя. И теперь я знаю, без малейших сомнений, что меня достаточно и для Миллер.
— Там отличная вечеринка, — говорит она, указывая на заднюю дверь. — Почему ты не танцуешь?
Мои глаза иследуют каждый дюйм ее лица, наслаждаясь осознанием того, что у меня будет привилегия видеть это каждый день до конца моей жизни. — Потому что я хочу танцевать только с тобой.
Она откидывается назад, как будто готова присоединиться к нашим друзьям, но я сажаю ее к себе на колени, давая понять, что мне нужно еще несколько мгновений побыть с ней наедине.
Я беру журнал с дивана.
— Ты назвала десерт в честь моей мамы.
— Как ты думаешь, ей бы это понравилось?
— Ей бы это понравилось. — Мое внимание возвращается к ней. — Спасибо.
— Милая девушка на обложке, тебе не кажется?
— Милая? — Я усмехаюсь. — Как ты смеешь называть ее милой.
Я листаю страницы, нахожу ее статью. — Это так много значит для меня, Миллс.
Она улыбается так сексуально, так соблазнительно, что все, о чем я могу думать, это вытащить ее отсюда, снять с нее это греховно обтягивающее платье и позволить своему телу сказать ей, как сильно я по ней скучал.
— Ты выглядишь сногсшибательно.
— Мне жаль, что я опоздала, — говорит она. — Я надеялась встретиться с вами в доме перед церемонией, но поездка заняла у меня гораздо больше времени, чем я ожидала. Я попал в пробку в Небраске. Кто попадает в пробку в Небраске?
Она играет с волосами у меня на затылке. — Я дала интервью в понедельник, но потом мне пришлось остаться в Лос-Анджелесе, чтобы фотограф сделал новые снимки, и Вайолет смогла подсунуть мне ранний экземпляр перед моим отъездом. Я хотела удивить тебя этим.