Правильный попаданец
Шрифт:
Немаловажный факт – общежитие находилось в получасе ходьбы от работы. Поскольку общественный транспорт отсутствовал в городе в принципе, это немаловажный факт. Когда ещё по улицам пойдут первые автобусы… За это время успею истоптать не одну подошву ботинок.
– Ну вот, мы на месте, - наконец, сказал Миша.
Дом производил довольно приятное впечатление: его бы поштукатурить, покрасить, подлатать по мелочам и хоть сейчас переноси на Невский: монументальные классические формы, лепнина на фасаде, балкончики, лоджии и куча всяких
Хорошо строился купчик, с размахом и со вкусом. Пусть я не великий знаток, но вполне могу доверять своему чувству прекрасного.
И стоял этот дом в окружении себе подобных, таких же основательных и красивых зданий, только теперь в них сильно переменился контингент жильцов. Кого-то выселили, кого-то уплотнили, кто-то сгинул в пучине гражданской войны или нашёл прибежище на чужбине, а в его квадратные метры заехали новые люди, которые ещё вчера нюхали порох в грязных и сырых окопах, стояли у станка или ходили за плугом. Ну и советская интеллигенция, как без неё.
– Так пошли внутрь, - сказал я. – Я без тебя даже комнаты своей не найду.
– Просто удивительно, что ты имя своё помнишь, - похихикал Михаил. – Я, грешным делом, надеялся, что ноги тебя сами приведут.
– Мои ноги могут привести меня куда угодно. Мозг с недосыпа отключился, и тело само по себе, а я сам по себе. – Мои слова были не так уж и далеки от истины.
Устал как собака и мечтал только о том, как упасть в койку и забыться сладким сном. Сонливость перевешивала даже чувство голода.
– Помни мою доброту! – улыбнулся напарник. – Идём, так уж и быть – покажу тебе твои хоромы.
– Спасибо! А сам-то где квартируешь?
– Так у родителей. Пока не выгоняют, так что жить есть где.
Кто был хотя бы в одной общаге советских времён, можно сказать, был во всех сразу. Отличия если и имелись, то незначительные.
Чтобы попасть внутрь, сначала нужно было предстать перед строгим взором вахтёрши, которая безошибочно умела фильтровать своих и чужих. И горе тому, у кого гости задержатся сверх положенного времени. Администрация умела быть изобретательной в своих карах.
Здесь тоже всё было «как у людей»: роль вахтёра исполняла бабуля в очках, вязавшая спицами не то носок, не то шарфик.
Стоило нам появиться, как она отложила рукоделие в сторону и, к моему удивлению, заулыбалась.
Это была первая вахтёрша, которая радовалась моему приходу.
– Здравствуйте, - в один голос произнесли мы с Мишкой.
– Здравствуйте-здравствуйте! Что-то давненько ты ночевать не приходил, Жора – мы уж испереживались все, не случилось ли с тобой чего. Эвона какая сёдни пальба была! Хорошо хоть уберёгся, – ласково сказала бабуля.
От её слов исходила такая теплота, такой уют, что я слегка растерялся. Непривычно, когда совершенно незнакомые люди так к тебе относятся. И вроде бы ходишь весь из себя крутой и строгий,
Магия что ли…
– Спасибо за заботу, - растроганно ответил я.
– Да проходи-проходи, милай. Вижу, что еле-еле идёшь.
– Степановна, я с ним – можно? – спросил Михаил.
– Конечно, Миша. Только ненадолго: вон у Жоры-то глаза уже сами собой слипаются. Поспасть бы ему, соколику, - словно прочитала мои мысли Степановна.
– Пять минут! – пообещал Мишка.
Поднялись на второй этаж, подошли к филёнчатой двери – такой тонкой, что через неё, наверное, всё просвечивает.
Толкнул – заперто. Ну хоть здесь помнят, что на свете существует такое понятие, как замки – не то что, у нас в уголовном розыске. Надо будет этот вопрос вынести на вид Смушко – коли будут ремонтировать, пусть вставят замки. А то контингент у нас бывает специфичный – ладно, что из личных вещей свистнет, а ну как секретные документы?
– Ключи. – Я похлопал себя по карманам – может, пропустил, и в них валяется ключ от нынешнего жилья?
– Сдурел? – Мишка нагнулся, приподнял коврик перед дверью и достал из-под него ключ .
Вот жеж! В святые семидесятые и в начале восьмидесятых практически все так делали: ключи от квартиры держали под ковриками или оставляли в почтовом ящике. И двери были такие – плечом выставишь.
Это сейчас все железом, словно сейфы в банках, обложились.
Правда, хороший профи вскрывает эту «броню» как банку консервов, но это уже другой вопрос.
Изнутри дверь закрывалась на щеколду – мелочь, но приятно. Жуть как не люблю, когда ко мне могут ввалиться без стука.
В комнате было чисто и светло. Я подошёл к окну, отдёрнул простенькую ситцевую занавеску и машинально отметил, что на ней стоит печать общежития. Понятно, имущество казённое.
Обстановка скудная и тоже не своя. Две кровати, заправленные солдатскими одеялами, обшарпанный стол, два стула, столько же тумбочек, рассохшийся от древности шкаф – дверцы открывались с душераздирающим скрипом, а чтобы извлечь ящик, приходилось прилагать нехилые усилия – он определённо не желал двигаться по «салазкам» и кренился то в одну, то в другую сторону, и таким образом заклинивался почти намертво.
– Твоя кровать, - показал Миша.
Поскольку кроватей было две, логично предположить, что у меня есть сосед.
– А вторая чья? – спросил я.
– Ничья, - сказал напарник.
– Как это? – удивился я.
– Да так. Неужели не помнишь, почему при виде тебя Степановна от счастья аж светится?
– Не помню, Миша. Ни хрена не помню.
– Два месяца назад завхоза обокрали – взяли личные вещи и крупную сумму денег, ты за день нашёл вора и вернул всё похищенное. С тех пор ты здесь на особом счету. И комнату тебе выделили особенную – семейную. Заслужил! – пояснил напарник.