Правило двух минут
Шрифт:
— Да, конечно, но зачем нам с ней встречаться? Вы что-нибудь узнали?
— Я разговаривала с двумя людьми из полиции, оба сказали, что дело закрыто, но я думаю — здесь что-то нечисто. Она может помочь нам.
— Почему вы решили, будто жена Фаулера что-то знает?
— Ваш сын ведь обсуждал расследование со своей женой?
Простота этого умозаключения произвела на Холмена впечатление.
— Может, стоит ей сначала позвонить? Вдруг ее нет дома?
— Никогда не звоните свидетелям, Холмен. По телефону они всегда отпираются. Сколько времени
— Я, в общем-то, и не уезжал.
— Тогда встретимся в пять.
Холмен повесил трубку, пожалев, что не купил в супермаркете новую одежду.
Когда Холмен вышел на стоянке перед магазином, Поллард уже ждала его рядом с синим «субару». Стекла в машине были подняты, мотор работал. Автомобиль явно служил Поллард уже не первый год и нуждался в капитальной мойке. Холмен забрался на пассажирское сиденье и захлопнул дверь.
— А вы быстро добрались, — сказал он.
Поллард отошла от обочины.
— Да, спасибо, а теперь слушайте — мы должны выяснить у этой женщины три вещи. Первое. Участвовал ли ее муж в расследовании дела Марченко и Парсонса? Второе. Сказал ли он той ночью, что уходит из дома повидаться с вашим сыном и остальными, а главное, что они собирались делать? И третье. Упомянет ли она, что Марченко и Парсонс были связаны с «лягушатниками» или еще какой-нибудь бандой? Это те самые ответы, которые вы так хотите узнать.
Холмен с интересом уставился на нее.
— Чувствую, на вас сказывается опыт работы в «Фибе». [4]
— Не называйте наше бюро «Фибом», Холмен. Это я могу так говорить, но от вас подобного неуважения не потерплю.
Холмен отвернулся к окну. Он чувствовал себя ребенком, которого шлепнули по руке за то, что он жует с открытым ртом.
— Не обижайтесь, — попросила Поллард. — Пожалуйста, не обижайтесь, Холмен. Я стараюсь сделать все как можно скорее, потому что нам надо перелопатить кучу информации, а времени у меня может не хватить. Вы сами просили меня о помощи, помните?
4
Feeb — идиот, кретин (англ., сленг).
— Да, извините.
— Замнем. Она живет в Канога-парке. На дорогу уйдет минут двадцать, если мы не застрянем в пробке.
Холмена одновременно и злило, и радовало, что Поллард взяла на себя руководящую роль. Он воспринял это как признак ее профессионализма.
— Так почему вы думаете, будто здесь не все гладко, если ваши друзья утверждают обратное?
Поллард вздернула голову, как пилот патрульного истребителя, после чего погнала «субару» по 405-му шоссе на север. Холмен держался как мог, прикидывая, всегда ли эта женщина водит с такой скоростью.
— Они ни на что не тратили деньги, — сказала Поллард.
— Газеты писали, что на квартире у Марченко нашли девятьсот тысяч.
—
— Да ведь это же уйма денег, — ошарашенно произнес Холмен после некоторого молчания.
— Верно.
— Ничего себе!
— Верно.
— И что с ними стало?
— Никто не знает.
Они взобрались по 405-му шоссе на перевал Сепульведа. Холмен завертелся на сиденье, чтобы посмотреть на город. Лос-Анджелес простирался во все стороны, насколько хватало глаз.
— И все эти деньги… — сказал Холмен, — они где-то здесь?
— Не упоминайте о деньгах при миссис Фаулер, ладно? Если она сама расскажет о них — что ж, хорошо, значит, мы на верном пути. Наша основная задача в том, чтобы выведать у нее все, что ей известно. Мы не должны вкладывать собственные мысли в ее голову. Это называется «не засорять свидетеля».
Холмен думал о шестнадцати миллионах. Ему за один раз удавалось взять самое большее три тысячи сто двадцать семь долларов. В общей сложности все ограбления принесли ему восемнадцать тысяч девятьсот сорок два доллара.
— Вы полагаете, они пытаются найти деньги?
— Поиск денег не является первейшей задачей полицейского департамента. Но если они обнаружат ниточку, которая приведет их к человеку, спрятавшему украденные миллионы, тогда да, их дело — провести расследование.
Они мчались через горы на север и проехали развязку Вентура. Долина Сан-Фернандо простиралась от них на восток, запад и север до самых гор Санта-Сусанна — огромная плоская поверхность, застроенная домами. Холмен продолжал думать о деньгах. Он просто не мог выкинуть из головы шестнадцать миллионов. Они могли лежать где угодно.
— Они хотели найти деньги. Нельзя позволить им вот так исчезнуть.
Поллард рассмеялась.
— Холмен, вы и представить себе не можете, сколько капусты мы потеряли. Я не про тех парней, которых мы взяли живьем, вроде вас. Пойманный преступник отдает все, что у него осталось. А как быть с теми же Марченко и Парсонсом, которых застрелили на месте преступления? Их теперь не допросишь. В любом случае, деньги никогда не достаются тем, кто их нашел.
Холмен взглянул на нее. Поллард улыбалась.
— Звучит дико. Никогда об этом не думал.
— Банки не любят афишировать исчезновения крупных сумм наличностью. Такие рассказы только вдохновляют новых придурков на ограбления. Так или иначе, моя подруга пытается достать мне материалы полиции по этому делу. Как только мы их получим, то поймем, что к чему, и узнаем, кого спрашивать. Не переживайте. А пока посмотрим, что нам удастся вытрясти из этой женщины. Насколько я могу судить, Фаулер ей все рассказывал.
Холмен кивнул, но ничего не ответил. Он следил за тем, как проносятся за окном ряды домиков побольше и поменьше, смотрел на тянущуюся до самых гор, обрывающуюся каньоном долину. Есть люди, готовые на все ради шестнадцати миллионов долларов. Убить четырех копов — пустяки.