Правило русского спецназа
Шрифт:
Они обнялись, похлопывая друг друга по спинам, после чего присели за стол, на котором стоял пузатый чайник и несколько тончайших фарфоровых чашек.
— Нет радости большей, чем видеть дорогого друга после продолжительной разлуки, — прижав руку к сердцу, сказал Ахмет-Гирей, — сердце мое наполнено счастьем, как кувшин хрустальной водой из горного родника.
— Чем дольше разлука — тем радостнее встреча, — Полубой с некоторым усилием сложил цветистое приветствие. Все-таки у его собеседника был в этом гораздо более долгий опыт. — Душа моя поет от хм… удовольствия, а слезы на глазах — это слезы восторга.
Алекс
Беседа потекла неспешно, как высыхающая река на выжженной солнцем равнине. Ахмет-Гирей справился о Ричарде Сандерсе. Полубой ответил, что, по слухам, Дик вышел в отставку, но не унывает, а живет в свое удовольствие, и в свою очередь осведомился, как поживает Анжела Янсен. Немного помрачнев, Ахмет-Гирей ответил, что госпожа Янсен, к сожалению, не смогла привыкнуть к его образу жизни и они расстались более года тому назад.
Выпили по одной чашке, О’Доннел налил по второй. Полубой не знал, как приступить к делу, но Ахмет, почувствовав его нетерпение, улыбнулся.
— Касьян… вы ведь позволите мне так вас называть? Спасибо. Я вижу, вы хотите что-то сказать мне. Давайте оставим эти церемонии и поговорим на волнующие вас темы. Я все-таки долго жил как европеец, и восточный этикет утомляет меня не меньше, чем вас.
— Отлично, — воскликнул Полубой, — прежде всего вопрос: многим ли вы обязаны Александру Великому и гетайрам?
— Сказать, что немногим, было бы сказать неправду. Обязан целостностью своей страны, жизнями своих подданных, да и своей тоже. Я еще не знаю, что может попросить Александр в ответ на свою услугу, но есть вещи, которыми я не поступлюсь никогда. Это независимость Итиля и моя вера.
— Боюсь, вы потеряете и то и другое, если войдете с ним в соглашение, — вступил в разговор О’Доннел.
— В таком случае соглашения не будет, — невозмутимо сказал Ахмет-Гирей.
Полубой и Алекс переглянулись. То, что они услышали, вполне их устраивало. Пора было переходить к делу.
— Это в том случае, если вы сможете отказаться, — сказал Полубой, — поверьте, у них есть очень сильное средство, чтобы убедить вас принять предложение.
Ахмет-Гирей гордо выпрямился, черные глаза его блеснули огнем, который он обычно научился скрывать, научившись у европейцев прятать свои чувства за маской невозмутимости.
— Мой род восходит к самому пророку Мухаммеду, Касьян. Никто не в силах заставить меня отказаться от заветов предков или нарушить мою клятву, а я поклялся своим подданным, что принесу народам Итиля независимость.
— Я вам охотно верю, мой дорогой друг, — постарался успокоить его Полубой, — однако есть обстоятельства, в которых человек бессилен. Я примерно могу представить, что вам предстоит. Вот послушайте…
Позже Полубой признался Алексу, что не ожидал от себя подобного красноречия. Почти ничего не скрывая, он описал Ахмет-Гирею выпавшие на его и Ричарда Сандерса долю приключения на Хлайбе. Он мог бы опустить многие подробности, но ему хотелось показать Ахмету, что ни он, ни Сандерс вовсе не мальчики для битья. Собственно, в этом Ахмет мог убедиться, когда яхту, на которой
Ахмет слушал, все более хмурясь. Выслушав все, он долго молчал, задумчиво перекатывая в руке чашку с остатками чая.
— Ну а каким же образом вы справились с этим… существом? — наконец спросил он.
— Справился не я. Помните тех зверюг, которые помогли нам отбить абордаж?
— Конечно помню, — воскликнул, просияв, Ахмет, — чудесные звери! Я бы с удовольствием завел несколько штук.
— Они оказались невосприимчивы ни к визуальному, ни к акустическому, ни к экстрасенсорному воздействию чудовища. Не знаю, справились бы мы с ним своими силами, но когда мы с Диком вышли из транса, риталусы уже добивали его.
— Кстати, риталусы здесь, на Акмоне, уважаемый Ахмет-Гирей, — сказал Алекс, — и если вы захотите нам помочь… и себе в том числе, у нас будет неплохой шанс победить.
— Допустим, мы с ним справились. А что дальше? Как я понимаю, в системе несколько тысяч сторонников Александра. Нас не выпустят живыми.
— Вы в курсе, что на подходе к системе объединенная эскадра под командованием адмирала Белевича.
— Конечно, я знаю, что против гетайров образована коалиция, но кажется, между ее участниками возникли серьезные разногласия. Вы сами-то знаете, что Регул отозвал почти все корабли в связи с инцидентом над Итилем?
— Нет, мы этого не знали, — сказал Полубой, — но я знаю, что даже если русский флот останется один, он не отступит.
— Эскадра будет здесь уже завтра, — сообщил Алекс, — у меня есть возможность получать информацию с постов дальнего обнаружения, которыми гетайры наводнили пространство вокруг системы. Думаю, у нас будет возможность… да что там, я уверен, что гетайрам будет не до нас. Я знаю, что на Афродиту вы полетите с Птолемеем и Неархом. Касьян будет сопровождать вас, как будущий слушатель школы сарисфоров. В крайнем случае вы сможете отсидеться на Афродите. Думаю, в течение трех суток на планету высадится десант.
— Весь вопрос, сможете ли вы устоять перед атакой на вашу психику. Я не представляю пока, как можно защититься от ментального удара. Может быть, попытаться не слушать и не смотреть?
— У меня есть вот это, — Ахмет-Гирей достал из-за пазухи цепочку с оправленным в серебро камнем красного цвета. — Этот талисман мне дал Белый имам, который живет в неприступных горах Итиля. Он дал мне этот камень, когда я просил у него благословения, чтобы поднять восстания против султана. Молитва к Всевышнему и камень Веры помогли мне в моих начинаниях. Помогут и на этот раз.