Правитель Пустоты. Цветок пустыни
Шрифт:
— Мы хотим бежать этой ночью, — Лантея решила ввести воина в курс дела. — Как только ифриты заснут, я убью охранника, мы освободим рабов и постараемся уйти в лес, миновав псов…
— Я не пойду с вами, — неожиданно прервал девушку Виек.
— Что? Почему?!
— У меня нет больше сил.
— Постой, послушай, Виек. Мы уже совсем близки к свободе. Скоро все это закончится. Этой ночью мы перестанем быть рабами, — Лантея говорила быстро и сбивчиво. — У нас есть неплохие шансы скрыться в этих лесах и запутать следы. Если будем действовать слаженно, то все получится.
— Я же сказал, что не пойду с вами, —
Лантея заглянула в лицо собеседника. Воин окинул ее совершенно пустым и безжизненным взглядом, в котором не читалось ничего, кроме желания поскорее закончить эту беседу.
— Но ведь ты так долго сражался… Ты терпел эти трудности, чтобы в последнюю решающую минуту сдаться? Ты часть нашего отряда, мы сумеем тебе помочь. Руку можно вылечить, а светлая память об Эрмине навсегда останется с тобой. Жизнь удивительна. Прошу… не отказывайся от нее.
— Мою руку можно лишь отрезать, а что я за воин буду без руки? Я зарабатывал себе на жизнь с помощью меча, а так я останусь беспомощным калекой. И зачем мне это подобие жизни, где не будет битв, любимой жены и будущего? Я лишился всего, — Виек говорил очень тихо и вкрадчиво, а его слова пробирали до дрожи. — Вам действительно стоит бежать, у вас еще вся жизнь впереди, а я потерял все, что имел. Просто оставьте меня здесь и уходите.
— Виек… Я прошу тебя, не говори так… Пойдем с нами. В жизни каждого есть место потерям и трудностям, но это не повод сдаваться и опускать руки. Все можно решить, все можно принять, — по лицу девушки скатилась одинокая горькая слеза. — Они убьют тебя, понимаешь? Эти ифриты скормят тебя псам или заставят тяжело трудиться до тех пор, пока ты не умрешь от усталости. Разве это достойный конец? Эрмина любила тебя всем сердцем, ее дух все еще здесь, рядом с тобой, незримо наблюдает за дорогим мужем. Неужели ты хочешь, чтобы она видела, как ты погибаешь от голода или болезни в рабских оковах? Она была бы счастлива, если бы ее муж прожил долгую жизнь и всегда помнил о ней.
— Нет. Ты права, — мужчина неожиданно резко повернулся и схватил здоровой рукой Лантею за запястье. — Это не достойный воина конец. Эрмина погибла как полагает солдату — в бою, в чужой крови. Я не могу подвести ее и умереть в грязи, подобно слабаку.
— О чем ты говоришь? — девушка испугалась и широко распахнула глаза.
— Я помогу вам уйти, — решительно и твердо проговорил Виек, выпрямляя спину. — Ты сказала, что вам нужно миновать этих черных ифритских собак. Я отвлеку их на себя.
— Что?! О, богиня, нет! — Лантея с трудом воздержалась от крика.
— Если я погибну с честью, спасая своих товарищей, то мою жизнь нельзя будет назвать бессмысленно прожитой. Это будет хорошая смерть.
— Ты с ума сошел?! Что хорошего в такой смерти? Ксоло разорвут тебя на части!
— Не кричи, сестра матриарха, — Виек предупредительно посмотрел на девушку, отпуская ее запястье из своего крепкого захвата. — Я буду бесполезен в бою и быстро отстану при побеге, но в моих силах задержать этих псов и их хозяев. А это спасет ваши жизни.
— Я отказываюсь принять эту жертву! Ты или уходишь вместе с нами, или мы все останемся здесь.
— Не спорь со мной. Это все не тебе решать. Уж позволь мне самому распоряжаться собственной жизнью. Или ты хочешь запретить мне погибнуть с честью? Пойми, я хочу скорее присоединиться к Эрмине, но мне нельзя посрамиться перед ее светлым духом поганой трусливой смертью.
— Ты бредишь… — Лантея кусала губы, слушая Виека и не зная, как его отговорить.
— Не стой на пути у чужого счастья. А для меня сейчас единственное счастье — это скорее избавиться от этой боли и слиться воедино с женой, которая давно ждет меня.
Мужчина не сводил проникновенный взгляд своих светлых глаз с девушки. И в этом взгляде читалась всепоглощающая тоска, боль утраты, отчаяние и какая-то удивительная пронзительная ясность, словно Виек впервые в жизни четко осознал, для чего он был рожден. И Лантея просто не могла отвернуться в сторону в этот момент и отказать воину, открывшему ей свою душу.
— Пусть будет по-твоему.
Девушка едва смогла прошептать эти судьбоносные слова бескровными губами, чувствуя, как все внутри нее сжималось от ощущения грядущей утраты, а соленые слезы текли по щекам.
***
Ашарх стоял посередине бескрайнего лабиринта, стены которого были так высоки и неприступны, что из-за них не было видно неба. Бесконечные петляющие ответвления манили профессора, но каждый раз заводили его в черные чрева тупиков. Лабиринту не было конца, а мужчина все бежал по длинным однообразным коридорам, касаясь руками холодных стен. Всепоглощающая тишина давила на уши, и в какой-то момент Аш подумал, что если он закричит, то вся эта иллюзия разобьется, подобно зеркалу. Он уже целую вечность изучал одинаковые ответвления, и наконец ему стало казаться, что из темных углов и тупиков нечто жуткое следило за всеми этими нехитрыми передвижениями. Что-то изучало его повадки и жесты, молча наблюдало за отчаянными метаниями и все запоминало.
Земля под ногами профессора внезапно стала удивительно мягкой. Он бросил взгляд вниз и с ужасом увидел, что из почвы сочилась влага. Вода прибывала все быстрее и быстрее в полной тишине, и вот мужчина уже по щиколотку стоял в затопленном лабиринте, чувствуя, как от холода немеют его ступни. Он пытался бежать вперед, в надежде, что где-нибудь сумеет взобраться наверх или отыскать островок суши, где дождется, пока потоп закончится. Но темная непрозрачная вода затопила коридоры уже по колено, а вскоре и по пояс.
И в этом момент у Ашарха дрожь пробежала по спине: он почувствовал, что в этой воде что-то плавало. Оно задевало его ноги, совершенно не боясь быть обнаруженным, а за спиной мужчины периодически раздавались громкие всплески, словно неведомое создание выныривало, чтобы посмотреть на свою жертву.
Профессор невольно закричал. Вода уже поднялась до уровня груди, и в одно мгновение земля словно исчезла из-под ног не умеющего плавать Аша. Под ним раскинулась глубочайшая бездна, в которой сидело неведомое существо, жаждущее его поглотить. А бесконечные стены лабиринта по-прежнему уходили наверх, хотя вода уже добралась до подбородка. Он чувствовал, что еще минута, и либо он захлебнется, навечно поглощенный этой темной пучиной, либо его съест жуткая подводная тварь. Ашарх крепко зажмурился, больше всего на свете желая, чтобы это закончилось.