Право на безумие
Шрифт:
Сказано это было немного спокойней, и, насколько Оксана знала мать, та уже выдохлась и кричала, скорее, по инерции, чем действительно со зла.
Арлетта подняла голову и посмотрела в глаза Наталье Васильевне. Об этот взгляд можно было порезаться, но та взора не отвела, хотя слегка и побледнела.
– Держащая в руках огонь, я не представляю для вас, для вашей дочери и для вашего внука никакой опасности. Хотя вы абсолютно правы, опасность вам угрожает. Но если кто сейчас вам и поможет, то это я. И я прошу принять эту помощь. И я прошу ответить на мой вопрос.
Теперь
– Так, Арлетта, кажется? Встаньте с пола и сядьте в кресло или на диван. Куда-нибудь, где удобнее. Какая опасность угрожает моей дочери?
– Она рассказала вам кто отец ребенка.
– Да.
– Нет. Не все. Аля, я не все рассказала. Без всех… этих… ужасов.
– Та-ак. Какие у нас еще, кроме КГБ ужасы присутствуют.
– Я не очень хорошо знаю, кто такие кагэбэ, но, скорее всего, они не такие страшные, как те, кто может прийти за вашим мальчиком. Как вы его назвали?
– Егор.
Оксана всхлипнула, Наталья Васильевна озабочено полезла в шкафчик за коньяком, а Арлетта замерла, а глаза у нее сделались большие, удивленные и счастливые.
– Как? Еггорн?
– Ага, Егор, Егорушка.
Аки на ватных ногах подошла к Наталье Васильевне, которая ожесточенно сражалась с упрямой пробкой. Забрала у нее бутылку, отломала горлышко и сделала большой и жадный глоток. Потом смутилась и разлила остаток по стоящим на столике чайным чашкам. Мать Оксаны одобрительно хмыкнула и недоверчиво посмотрела на изящную Арлеттину ладошку.
– Вот это по-нашему. И прислуга, в случае чего, решит, что мы просто чаевничаем.
Она сделала глоточек и вернулась в свое кресло.
– Здорово у тебя с бутылками получается. Все, девочки. Теперь рассказывайте.
Они и рассказали. Говорили долго. Оксана сбивчиво, Арлетта не всегда понятно. Наталья Васильевна задавала много вопросов и ничему не верила. Когда закончилась история и вторая бутылка коньяка, Оксана поднялась наверх к сыну, а Арлетта подсела поближе к ее матери.
– Я чувствую, саввон, ты мне не веришь. Но я постараюсь это исправить. Ты – Держащая в руках огонь, хотя, может быть, сама уже об этом забыла. Протяни мне свою руку, и я тебе покажу, если у меня хватит сил.
Ладонь легла на ладонь, и Наталья Васильевна охнула. Внутри словно лопнул воздушный шарик и все, что хранилось в нем и спало, с бешенной скоростью влилось в ее кровь и побежало дальше, наполнив каждую клеточку тайным знанием, когда-то давно бережно вложенным любящей бабушкой.
– Вот так. А теперь, саввон, смотри.
И она увидела. Многого не поняла, но Отмеченный богами ей понравился (было в нем что-то от Павла Емельяныча), Аки было очень жалко, круглое летающее чудовище было страшным и отвратительным, а непонятное слово «саввон», оказывается, означало «старшая, уважаемая младшими женщина». То ли от коньяка, то ли от этой «саввон», она окончательно
Аки проводила ее изучающим взглядом и тихо поднялась в детскую. Рядом со спящим мальчиком было хорошо и спокойно. Она никогда не держала на своих привыкших к мечу руках ни одного ребенка, и не решилась на это и сейчас. Дело воинов храма подходило к концу, но им об этом еще не было известно. А Аки прошла только половину своего пути и останавливаться была не намерена. Ей нужна реликвия и Отмеченный богами, и она их получит.
Аки нашла в комнате плюшевого медвежонка, и, бросив его на пол, тихо легла у входа, подложив игрушку под голову. Теперь она могла спокойно заснуть. Воины клана, пусть и бывшие, иногда позволяют себе такую роскошь – хорошо отдохнуть перед большой битвой. Она спала и не слышала как тихонько подошедшая Оксана осторожно, боясь разбудить подругу, укрыла ее мягким теплым одеялом.
Образ спящей Арлетты, калачиком свернувшейся на пороге комнаты, не выходил у Оксаны из головы. В ту ночь она долго не могла заснуть. Едва сомкнув глаза, тут же вздрагивала и испугано осматривала комнату, в которой, кроме тихо посапывающего сына и беззвучно лежащей на полу женщины, никого не было. Аля спала тихо и спокойно. Лицо во сне расслабилось, стало совсем детским и очень счастливым. Оксана пару раз, стараясь ее не потревожить, подходила и присаживалась рядом на корточки. В позе и выражении лица подруги было столько счастья и беззащитности, что Оксана неожиданно для себя прониклась к ней странными материнскими чувствами, и с того момента окружала ее постоянной, но ненавязчивой заботой, заслужив несколько удивленных взглядов Натальи Васильевны.
Собрались они на удивление быстро. Мать пресекла все возможные возражения, отправилась вместе с ней и внуком. Арлетта проводила их до аэропорта, но лететь отказалась, сообщив, что встретит их уже на месте. При этом обменялась заговорщицким взглядом с Натальей Васильевной, а немой вопрос Оксаны повис в воздухе.
– Ма, скаси скаську.
Егорка с серьезным и комичным выражением лица протягивал к ней свои ручки, настойчиво требуя внимания.
Оксана улыбнулась и, поудобней устроив сына на коленях, начала: «Жили-были дед да баба. И была у них курочка Ряба».
Лайнер осторожно обогнул неожиданно возникший грозовой фронт и, набрав скорость, вернулся на прежний курс.
Х
Первое, что он почувствовал, это кислый гадкий привкус во рту, и лишь затем увидел солнечный свет. Свет был спокойный и неяркий, слабо струился сквозь запыленное стекло окна, которое совсем не отбрасывало солнечных зайчиков. По какой-то причине первым осознанным желанием было увидеть именно солнечных зайчиков. Зачем они были нужны, дело было темным, но увидеть на полу веселые отблески заходящего солнца хотелось очень. Других мыслей не было. Он лежал на неудобной, сильно продавленной кровати, и смотрел в окно, пытаясь увидеть закат, небо и облака.