Право на эшафот

Вонсович Бронислава Антоновна

— Наушничество.

— Оно самое. Сеньора любит быть в курсе новостей.

Сеньора настолько любила быть в курсе новостей, что примчалась к нам почти сразу после этих слов.

— Что здесь происходит? — возмущённо загремела она.

— Ровным счётом ничего, — повернулась я к ней. — Мы с сеньоритой Наранхо беседуем.

— Она меня ударила, — вылезла из-за спины комендантши моя врагиня. — Эта дрянь меня ударила.

— Врёшь же, — спокойно ответила я. — Ударила меня ты, а я просто не дала себя бить. Это любой из магов, владеющий

ментальной магией, может подтвердить.

Сеньора Дуарте повернулась к Эрнандес, та завиляла взглядом с такой же скоростью, как виляет хвостом бездомная собака, которую пообещали накормить и взять с собой.

— Сеньорита? Так кто из вас говорит правду? Мне пригласить мага?

— Она мне угрожала! — выпалила Эрнандес, глядя на меня с ненавистью.

— Я не угрожала, а предупреждала, что будет, если ты станешь ко мне приставать.

Посмотрела я на неё так, что она испуганно сглотнула и сделала шаг назад, в безопасный сумрак коридора.

— Хм… — сказала Дуарте. — Похоже, без мага мы не разберёмся.

— Не надо мага, — внезапно выпалила Эрнандес. — Мне могло показаться что-то не то. Возможно, всё дело в том, сеньора Дуарте, что эта комната неправильно ориентирована по сторонам света. Думаю, мне нужна другая.

— Другая? Да где же я их вам наберу? — возмутилась комендантша. — У меня нет свободных комнат.

— Сеньора Дуарте, давайте посмотрим, вдруг найдётся? — заныла Эрнандес.

Они ушли. Я прикрыла дверь и с удивлением посмотрела на Ракель.

— Что это было?

— Как что? Если привлекается маг, то он пишет отчёт, одна из копий которого идёт в министерство магии. Наверное, ты права и у её отца могут быть неприятности из-за поведения дочери.

Она смотрела на меня широко раскрытыми удивлёнными глазами, не в силах поверить, что проблема так легко решилась.

И она действительно решилась, потому что Эрнандес вернулась молча, ни на кого не глядя, собрала вещи и перенесла их куда-то в другое место в несколько приёмов.

А я на правах победительницы заняла её кровать, поскольку она была ближе к окну, из которого действительно открывался приятный вид на оранжерею.

Глава 28

До обеда к нам так никого и не подселили. На моё удивление Ракель пояснила, что приём уже почти неделю идёт, основной поток схлынул, а девушек вообще поступает куда меньше, чем парней.

— До начала занятий всего два дня осталось, чего ты хочешь? Все, кто знает, стремятся попасть пораньше, потому что и учебников может не хватить, и форма, бывает, заканчивается. Тогда невезучим приходится либо долго ждать, либо самим заказывать.

— Странно, мне этого не рассказывали…

— Возможно, родители не хотели, чтобы ты сюда поступала?

— Они об этом вообще не знают, — отмахнулась я и быстро перевела разговор на собеседницу: — А твои родители, они были против?

— Нет, конечно. У меня оба родителя —

маги, с чего бы им запрещать этим заниматься своим детям? Мама так вообще из семьи одного из Легиона.

— Легиона? — удивлённо переспросила я.

И чуть не стукнула себя по губам, увидев, как изменилось лицо Ракель. Когда я наконец усвою, что в моём положении лучше всего молчать? И за умную сойду и не проколюсь по-глупому. Это же наверняка понятие из тех, что здесь и младенец знает.

— Ты тоже из тех, кто считает, что Сиятельных в Теофрении не надо было трогать? — убито спросила Ракель.

— Я считаю, что это дела прошлого, — примирительно ответила я, сразу сообразив, что за Легион имелся в виду. — Им тогда казалось это правильным.

— Это и было правильно! — пылко бросила она.

— Убить столько людей правильно?

— Это не люди, это Сиятельные.

И столько в её словах было ненависти, что сразу подумалось, что жить с ней в одной комнате непредусмотрительно: узнает о моей сути — придушит ночью подушкой. Даже Эрнандес в этот момент показалась безопаснее.

— И почему ты отказываешь Сиятельным в праве быть людьми? — сухо спросила я. — Наш король даже на брак дочери согласился, лишь бы стране помочь.

— Он ошибся в причине. Причина — не в отсутствии у нас Сиятельных, а в том, что они есть в соседних странах. Вот и вытягивают жизненные силы из нашей страны. Если бы соседние страны последовали нашему примеру, мы бы избавились от этой паучьей сети. Или ты тоже веришь, что Сиятельность — дар Двуединого?

— Не верю, — согласилась я. — Но не по той причине, что ты.

— А по какой?

— Это не моя тайна, — важно ответила я, потому что те объяснения, что я могла дать, совершенно не подходили семнадцатилетней девушке.

— Ну, я думаю, что Сиятельные Двуединому неугодны, — заявила Ракель. — И он не хочет, чтобы в Теофрении они опять появились, иначе бы он благословил Теодоро Мурицийского и нашу Марселу.

— В Муриции считают по-другому, — заметила я. — Они думают, что Двуединому неугодны теофренийцы.

— Чушь! — бросила Ракель.

— Чушь, не чушь, а проблемы у Теофрении, и мурицийцы не без основания считают, что из-за отсутствия Сиятельных. Теофренийцы в Муриции сейчас не слишком популярны. Именно поэтому мне и пришлось бежать. И я теперь не знаю, выберутся ли родители.

Легенда обрастала деталями на глазах. Я потупилась и тяжело вздохнула, входя в образ почти сироты.

— Прости…

— Тебе-то за что извиняться? — удивилась я.

— Не подумала, что тебе тяжело говорить на эту тему. Но я не знала и считаю очень несправедливым, что Рауля собирались лишить трона в пользу соседней страны.

В политические споры мне лезть хотелось ещё меньше, чем в теологические, потому что о взаимоотношениях стран я знала только то, что они в принципе были, а этого очень мало для любых разговоров. Поэтому я примирительно сказала: