Право на льготы
Шрифт:
– - Как это причем?!
– широко раскрыв глаза поражаюсь я и недоумевая качаю головой, - да разве вы не знаете, что у нас на филфаке такие девушки учатся с которыми и про царицу Савскую забудешь, не то что про посольскую дочь.
– - Гм...
– исходит желчью преподаватель и начинает поочередно загибать пальцы, - Дополнительно абитуриент знает: часть русского гарнизона в Париже 1814 года состояла из казаков - раз. Оба имени французской героини: имя собственное Жанна` д Арк Жанны; имя почетное Орлеанская Дева - два. Про царицу Савскую по крайней мере хоть слышал - три. На третий вопрос экзаменационного задания: "Рост национально
Обращаясь, но не ко мне, а ко второму экзаменатору резюмирует:
– - Пять!
– вежливо спрашивает, - Ваше мнение коллега?
Его бородатый коллега философски пожимает плечами, по военному этот жест расшифровывается так: "Да мне по хер! Пять так пять. Расстрелять так расстрелять"
– - Если поступите, - чуть морща в улыбке бледные тонкие губы, говорит мне экзаменатор, - в чем лично я сомневаюсь, то постарайтесь поумерить своё весьма живое воображение, для историка это вредно.
– - Что значит: Если?!
– пугаюсь я.
– - Вас еще ждет экзамен по иностранному языку, - грозно предупреждает экзаменатор, - а это как третий круг ада из "Божественной комедии"
– - Данте прорвался, а я чем хуже?
– вставая со стула, весьма самоуверенно бросил я вечно и во всем сомневающемуся желчному русскому интеллигенту
– - Гм... так вы и про Данте слышали?!
До экзамена по иностранному языку оставалось три для. Можно выучить английский язык за это время? Нет! А если вы хоть уже и отставной, но все же советский десантник? Так вот десантник с высоты падает в бездну, потом приземляется на занятую противником территорию, а не забивает свою голову, вопросами: "можно или нельзя". А если он не хочет лететь вниз к такой-то матери своего супротивника, то выпускающий офицер придает ему ускорение посредство могучего удара сапогом по ягодицам. Лети родной, а уж бой покажет, что там можно, а чего нельзя. А если в штаны наложишь во время прыжка, так ты особо-то не стесняйся: не ты первый, не ты последний. А заодно и не надейся, что полные штаны комбеза тебе помогут, положено убить так убьют. Повезет останешься живой. А если так-то чего боятся то? Лети родной, лети ...
Ну я и полетел, по безднам любви и алкоголя. Английский язык в школе я учил пять лет. С гордостью умею считать на этом языке до десяти. Вот собственно и все основания для гордости и все знания. Прорвемся братцы! Мы что, не солдаты что ли?
Через сутки, ночью, прямо в аудитории признаюсь жутковатого вида англичанке в пылкой любви. Она требует доказательств. Доказываю, пять раз подряд. Итоговая оценка за экзамен: пять. На торжественном заседании под колокольный звон мне вручают студенческий билет. Открываю глаза. Как жаль, что это всего лишь сон. Моя комната залита солнечным светом, по бликам светила определяю время, скорее всего полдень. Определяюсь в пространстве: лежу дома на кровати. Все дребезжит и дребезжит телефон. Встаю, спотыкаясь бреду к аппарату связи, чувствую отвратительную сухость во рту, слабость во всем теле и сильнейшее желание выпить пива. Снимаю трубку телефона, чуть шевеля распухшим шершавым языком с трудом выговариваю:
– - Алё?
– - Вам к шестнадцати ноль-ноль сего дня надлежит прибыть в Комитет Государственной Безопасность, кабинет номер двенадцать, - слышу сухой безразлично казенный голос.
– - Колек? Пошел ты на хер! - еле отвечаю я и бросаю трубку.
Иду принимать душ, телефон опять трезвонит. Да пошли вы все! То в фонд Мира вызывают, то Политбюро меня просит пожаловать, а теперь уже и за КГБ взялись. Просто достали друзья-товарищи своими подначками. Принимаю твердое решение: хватит пить!
В полном соответствии с принятым решением иду в пивнушку. Там меня уже хорошо знают. Продавщица подает мне только неразбавленное и свежее пиво. С ее стороны - это подвиг. Раз кружка, легчает! Вторая кружка, а ничего жить можно. А как известно: Бог он Троицу любит. Беру третью кружку и смакуя не спеша пью пенистое холодное пиво. Бодро, полный жизнью и с переполненным мочевым пузырем возвращаюсь домой. У двери моей квартиры ждет пожилая тетенька и со смесью ужаса и сострадания смотрит на меня, у нее через плечо на ремне переброшена большая казенного вида сумка - почтальон.
– - Вам повестка, - скорбно говорит тетенька - почтальон и протягивает мне казенного вида бумажонку. Не глядя на меня тихонько, просит:
– - Распишитесь в получении.
Расписываюсь. Смотрю, а куда это меня вызывают? Все ясно, ждет меня не дождется контора глубокого бурения. Время прибытия 16. 00.
КГБ в СССР был окутан завесой таинственности. Граждане по-разному относились к этой, стоящей на страже мира и социализма, организации. Но почти все были уверены, там всё знают, обо всем ведают, а еще дураков там не держат. Одного из моих почтенных предков расстреляли в тридцать седьмом, затем реабилитировали в пятьдесят шестом и особых симпатий к товарищам из ЧК я не испытывал.
Ну да ладно. Войдя в здание областного управления, предъявляю дежурному прапорщику повестку и паспорт. Пока прапор звонит по белому служебному телефону, осматриваюсь. Пустынно, прохладно, торжественно, уныло. Да и хрен с вами!
Прапор удостоверившись, что я не шпион, объясняет куда идти. Бодренько уминая ботинками ковровую дорожку, шагаю по коридору. Кабинет номер двенадцать. Останавливаюсь и вежливо стучу в дверь.
– - Войдите, - приглашает молодой мужской голос. Тон голоса какой то неприятный. Или мне показалось?
Не успел ещё представится и сесть на новенький стул за полированный приставной столик, как хозяин кабинета сразу меня огорошил:
– Кто дал вам право выдавать военные и государственные тайны нашей страны?
– грозно спрашивает чекист, пытается сверкать глазами и вопрошает, - Вы хоть знаете что за это положено?
Обалдев замер перед стулом. Вытаращив глаза, смотрю на молодого парня. Или он дурак или я уже до белой горячки допился. Военных тайн я никогда не знал, а государственные мне никто и думал доверять.
– - Садитесь, - смилостивился чекист, - разговор у нас с вами будет долгий.
– - Да что я такого сделал?
– усаживаясь и недоумевая, задаю вполне уместный вопрос.
Медленно, торжественно раскрывает чекист, канцелярскую папку и начинает читать. Оказывается, что по моим лживым россказням, части и соединения сороковой армии не сажают деревья, не строят дома и не катают на боевой технике счастливых и благодарных афганцев, как это утверждают печатные органы советского правительства, а активно участвуют в боевых действиях. А вот это подлая клевета на советский строй, это очернение великой интернациональной миссии нашего народа. А еще я лью воду на реакционную мельницу мирового империализма, из чего однозначно следует ...