Право на льготы
Шрифт:
– - Какой авиационный полк, базировался рядом с вашей частью?
– продолжает допрос экзаменатор.
– - Не скажу, - замкнулся я. И тут же вспомнив все виденные в кино допросы ихних шпионов и наших разведчиков, безудержно рассмеялся. Пока я неприлично с повизгиванием хохотал, Ирина преспокойненько перечислила:
– - 181 отдельный вертолетный полк, а ваша часть это 56 - я бригада. Так?
– - Э...
– тупо уставился я на Ирину, а та победно улыбаясь, меня добила:
– - Ты пацан думал, что один в Афганистане служил? Ты кому тут по ушам елозил?! Герой под такую мать! Ты хоть одного духа видел? Такие трепачи обычно или писарями
Молча обтекаю ребята, если буквально то едким потом, если фигурально то дерьмом. Лихо девочка меня с говном смешала. Вот только она-то откуда все это знает? Да неужто?
– - Ну хватит Ира, - тоже перейдя на "ты" прошу я, - соврал малость, думал на жалость надавить и дымовую завесу поставить, сама же видишь не знаю я английский. Сама-то как в Афгане оказалась?
– - Мой муж военный летчик, - с мстительным удовольствием разглядывая моё вытянувшееся и сразу поглупевшее лицо, тихо говорит девушка, - полгода назад он по замене из Афгана убыл. Теперь он в местном авиационном полку служит. Мы к его сослуживцам в гости, или гости к нам, так только одни разговоры ... Афган ... Кабул ...Баграм ... Кундуз ... Кандагар ... номера частей и их дислокация ...полки, эскадрильи, бригады ... штурмовки ... потери ... поневоле все запомнишь ...
И вероятно заметив мой взгляд, направленный на ее не окольцованный пальчик, насмешливо добавляет:
– - Жарко очень, вот я пока обручальное кольцо и не ношу.
– - Я тоже с бортами на штурмовки летал, пулеметчиком был, бортовое вооружение у вертушек слабое было, вот нас и привлекали, - вставая со стула, вяло и не на что не надеясь сообщил я, - Пока Ира, мужу привет от десантуры передавай.
– - Хорошо, - помедлив, ответила девушка и приказала, - и хватит выделываться, сядь.
Быстро заполняя экзаменационную ведомость, и не глядя в мою сторону, сухо проинформировала:
– - Тест ты прошел. Служил. И что не мог нормально все объяснить? Ты только глянь на себя, ты же "шут гороховый"! Смотреть противно, как ты выделываешься. Хорошо ...
– - Чего тут хорошего, - не понял я.
От прилившей, вспыхнувшей крови, горит лицо. Пусто так на душе, как после боя.
– - Тупица!
– небрежно бросает Ира, и опять переходя на холодное "вы" объясняет, - Ставлю "хорошо" за экзамен, а больше ничего хорошего в вас не нахожу.
– - А почему?
– быстро уточняю, - за экзамен почему "хорошо"
– - Год назад МИ 8 моего мужа сбили, экипаж в горах спасли десантники, это им моя благодарность, а не тебе трепло, - дернулось в нервной гримасе лицо женщины, - хоть так им отплачу за то что мой сын сиротой не остался, может и им кто поможет.
– И снова резко поменяв тон, с заметным обидным сарказмом предложила:
– - А теперь дергай отсюда "герой".
Рядом с институтом расположен небольшой пыльный скверик с пожухшей зеленью, там в тенечке на деревянной скамеечке я и присел. Так хотел поступить в институт, маму порадовать, высшее образование получить. Вот фактически и поступил. И по баллам бы прошел, а после армии так и вообще вне конкурса зачисляют. Вот только все равно как-то хреново на душе, пасмурно. Нет ощущения победы, радости нет. Ну ладно, допустим я трепло. А про что рассказывать? Про вши, голод, рваное обмундирование? Про глухую тоску безвылазно гарнизонной службы? А может рассказать про то: как били по нам в горах с пулеметов и снайперских винтовок; как заживо горят экипажи в боевых машинах десанта. А может рассказать ... Лучше не стоит, надо или молчать или трепаться, не пришло еще время для настоящих рассказов.
День сегодня жаркий, знойное марево, духота, все как в Афгане, вот только я уже дома. А если закрыть глаза, если вспомнить, то как будто я опять сижу в ротной курилке и мечтаю о доме ...
– - Солдатик, а солдатик!
Да неужто я задремал? Открываю глаза, рядом с моей скамейкой стоит троица. Один румяный пацан по виду только - только окончивший школу, с ним две юные прехорошенькие девушки.
Самая хорошенькая светловолосая девушка с глубоким чувством говорит:
– - Спасибо тебе солдат!
Я встал, приосанился, раздулся от тщеславной гордости, скосил взгляд на взятую напрокат медаль, на омытую чужой кровью нашивку за ранение, и почувствовал непреодолимое желание пустится в трёп, а голубоглазая светловолосая тоненькая красотка между тем продолжала душевно благодарить:
– - Мы с тобой в одном потоке были и пока ты этим преподам на всех экзаменах мозги вкручивал, мы со шпор все что надо списывали, - доверчиво щебечет девица и затем не подавая руки довольно небрежно представляется, - Леночка
Как воздух из проколотого воздушного шарика вышло тщеславие, зато появилось и стало нарастать раздражение, а тут еще их спутник:
– - Обмоем?
– доставая из пакета бутылку шампанского, предложил пацан и захохотав:
– - Ну ты и даешь! Я специально рядом с тобой садился, чуть не уссался когда ты этим придуркам свистеть начинал.
От минувшего напряжения, от усталости, от удушливой жары, от вида этого самодовольного сопляка, от обиды за людей которые мне помогли, такая злоба подкатила, так захотелось ему морду набить, что я:
– - А еще я челюсти ломать умею. Показать?
– с грубой наглой насмешкой заявил я и сделал шаг вперед, у пацана лицо дрогнуло, а я все наступая на него, продолжаю, - Могу из твоих гениталий яичницу с колбасой сварганить! Выбирай! Значит чуть не уссался от моих рассказов? Исправим! Сейчас усрешься!
Не рискнул пацан в драку полезть. Замялся, отступил, смолчал.
– - Не трогай его, - быстро встав между нами и закрыв грудью испуганного мальчишку вступилась за него другая ранее молчавшая девушка, - чего привязался?
– и вызывающее - Ну и чего ты на меня пялишься ...
А я и точно пялился, грудь то у девушки высокая и даже на взгляд соблазнительно нежная, а она резко и уверенно продолжала защищать испуганного пацана:
– - Псих! Вали отсюда ... с ним по-хорошему, а он ...
– - Побрякушки нацепил, так думаешь все можно?
– выкрикнул укрывшийся за чужой спиной пацан.
Нервной дрожью по телу злоба прошла, красные круги перед глазами. Все красное, сквер, люди, и чую как мои глаза кровью налились. Тело как невесомое стало, до краев лютостью наполнено. Все-таки я ему двинул, смачно так получилось. Девушку мгновенным плавно скользящим движением обошел и приложил "храбрецу" кулаком по губам. Тяжелая у меня рука, удар хорошо поставлен. Свалился на землю и хлебнул своей кровушки сопляк. Разбилась упавшая из его рук бутылка с шампанским. Кровью и светлым искристым вином залился хамлюга. Не плачь детка! Это только начало, а вот еще кованым каблучком горного ботинка тебе в промежность приложу, а потом ногами по ребрам, по ребрам ... Лежачего не бьют? Верно! На войне лежащего убивают. Так меня учили.