Право на поединок
Шрифт:
Он не видел и не слышал Волкодава, кравшегося впереди. Просто из темноты время от времени протягивалась рука и принуждала их с Раг сворачивать в нужную сторону. Либо не дыша врастать в стену, чтобы разминуться с итигулами, пробиравшимися к отхожему месту. Что же касается утавегу, то не ошибся мудрец Тагиол Аррский, первым сказавший: человека можно приучить ко всему. Мало-помалу Эврих совсем перестал обращать внимание на громадных белых псов, возникавших, точно из воздуха, в каждом закоулке деревни. И даже Раг перестала вздрагивать, когда очередной «белый дух» тыкался холодным носом ей в руку. Иногда Эврих спохватывался и принимался гадать, так ли добродушно будет это зверьё, когда настанет время лезть через стену. Волкодав определённо имел над утавегу какую-то
Самое удивительное, что особого страха аррант не испытывал. Хотя умом понимал, что в случае неудачи живым в плен лучше не попадать. Он словно бы пережил весь причитавшийся ему страх ещё в пиршественном чертоге, пока решал, надо ли вмешиваться в чужую вражду, а потом, сделав выбор, подыскивал для итигульского предводителя достаточно убедительные слова. Теперь настала пора действовать, и жаркий ток крови смыл боязнь почти без остатка. Эврих только старался потише ступать и, следя за тем, как постепенно разрастался впереди ломоть звёздного неба, пытался вычислить, скоро ли стена. Конечно, деревенское забрало выросло перед ним совсем неожиданно. Как раз когда он отвлёкся, поудобнее перехватывая никнувшую Раг.
– Как ты?… – спросил он шёпотом. Женщина не ответила. Она тяжело дышала сквозь зубы, еле слышно постанывая, а потом судорожно вздрогнула всем телом, и Эврих мгновенно облился потом: как бы срок, о котором они рассуждали в доме сына вождя, не истёк прямо сейчас!… Он тут же начал мысленно рыться в содержимом мешков, прикидывая, хватит ли запасных рубах на пелёнки и тряпки… и наткнулся на Волкодава, стоявшего под стеной. Вокруг в темноте угадывалось не меньше десятка белёсых расплывчатых пятен. Свита, достойная Вожака.
Венн перенял у Эвриха женщину, помог спустить наземь мешки и прошипел в ухо:
– Лезь!
Стена в этом месте была намного выше человеческого роста. Эврих вытянул руки и приподнялся на цыпочки, но края нащупать не смог. Волкодав подставил ему сперва колено, потом сцепленные руки и наконец плечо. Голова арранта возвысилась над стеной, он сумел опереться локтем и, подтягиваясь, подумал: как же сами-то итигулы собираются в случае чего сюда карабкаться и стрелять? А если не собираются – что там, на той стороне? Отвесный обрыв, который сам по себе защита, не нужно и воинов?… Эврих успел мысленно вознести краткую, но очень прочувствованную молитву, согласно которой Боги Небесной Горы ни в коем случае не должны были допустить подобного невезения… Сумка с рукописью и деньгами свесилась набок и мешала ему. Обдирая живот, он всё-таки навалился на каменный край и заглянул на ту сторону.
Там всё было словно в предсказаниях зиронских оракулов. То есть как хочешь, так и понимай. Глаза Эвриха давно освоились с темнотой, насколько это было возможно для обычного зрения, но разглядеть нечто определённое в тени нависшей горы… ну хоть плачь. Он решил сообщить об этом Волкодаву, распластался по кромке стены и свесил голову внутрь. Венн смотрел на него снизу, и его глаза отчётливо светились точно такими же огоньками, как и у зверей, молчаливым полукругом сидевших поодаль. Эвриху сразу расхотелось что-либо говорить. Он молча поймал подброшенный венном мешок, оказавшийся его собственным, вытащил моток верёвки, продел один конец под лямку и стал опускать мешок за стену. Когда шнур обмяк, он высвободил его и торопливо поймал вторую заплечную сумку. Потом пришлось опять ложиться животом и свешиваться внутрь уже как следует, потому что Волкодав поднял на руки Раг, и та с неожиданной силой вцепилась в протянутые навстречу ладони, шаркая по стене башмачками в поисках опоры. Эврих выволок её наверх, удивляясь про себя собственному проворству. Пока он переводил дух, Волкодав присоединился к нему на стене – очень тихо и неизвестно каким способом. И, почти не задерживаясь, соскочил наружу. Уж верно, он видел, куда прыгает. Эврих снова увидел, как светятся у него глаза. Он снова прижался к шершавой поверхности камня, ощущая исцарапанной кожей все выпуклости и углы, и свесил ноги внутрь, уравновешивая тяжесть Раг, медленно спускавшейся на руки Волкодаву. Мелькнула мысль: вот сейчас подоспеют разгневанные итигулы и схватят за сапоги. Или утавегу, потеряв из виду своего приятеля венна, очнутся и примутся бросаться на стену, будоража деревню яростным лаем… Ничего этого не произошло. Раг вдруг тихо ахнула и выпустила его руки. Её запястья выскользнули из пальцев арранта, и тот успел смертельно перепугаться: разбилась!… – но снизу долетел негромкий голос Волкодава, и Эврих, испытав величайшее облегчение, соскочил в темноту следом за спутниками.
Облегчение немедленно сменилось приступом страха, ибо, уже падая вниз, он сообразил, что летит неизвестно куда… всё длилось мгновение. Под ногами хрустнули камешки, неожиданное столкновение с землёй сложило Эвриха втрое, он ударился подбородком о собственное колено, но, впрочем, даже не прикусил языка. И выпрямился, осознавая, что невозможное всё-таки удалось. Они выбрались из деревни. И там до сих пор никто не поднял тревоги.
– А-оу-у-у-ау-у-а, – сдержанно долетело из-за стены. Это утавегу желали им доброй дороги и печалились, что пришлось так скоро проститься с Вожаком. Эврих невольно поискал глазами Волкодава. Звёздный свет позволил ему рассмотреть, как тот поднял голову, оглядываясь на стену. В третий раз Эврих заметил в его глазах нечеловеческие огоньки и внутренне сжался, почти уверенный, что венн вот сейчас ответит псам на их языке. Но Волкодав промолчал.
– Ну скажи что-нибудь!… – взмолился молодой аррант, карабкаясь следом за своим спутником по крутой узкой тропе. – Как в деревню пришли, ты точно говорить разучился! Что с тобой происходит?…
Он снова тащил оба заплечных мешка. И мысль о лишнем грузе, который давно пора было бросить, не единожды посещала его. И не казалась крамольной. Из-за двойной тяжести Эврих начал взмокать уже через сотню шагов и, остановившись, торопливо стащил тёплую куртку. Теперь телу было хорошо и прохладно, зато начали мёрзнуть руки. Особенно кисти. Когда он хватался за камни, то чувствовал, что пальцы утратили гибкость.
Волкодав нёс на руках Раг. Время от времени женщина что-то тихо говорила ему, Эврих не слышал, что именно, но, вероятно, она указывала дорогу к горе, именуемой Тлеющая Печь. Раг вела их к поселению шанов кратчайшим путём. Венн шёл быстро: серпик молодого месяца, выглянувший из-за дальнего хребта, проливал с неба светлое серебро. Эврих спешил следом, невольно вспоминая, как несколько месяцев назад Волкодав нёс на руках его самого. Засечный кряж, конечно, имел с Заоблачным весьма мало общего. И погоня, грозившая им тогда, была совершенно иной…
Мыш то уносился вперёд, разведывая путь, то пропадал где-то позади. Когда он в очередной раз пронёсся мимо арранта, коснувшись его волос шелковистым крылом, а потом упал на плечо Волкодаву и возбуждённо заверещал, тот вдруг обернулся к Эвриху и проговорил со зловещим спокойствием:
– Они обнаружили, что нас нет на месте, и снаряжают погоню.
Эврих прикинул про себя пройденное расстояние и заключил, что их настигнут гораздо раньше, чем они выйдут туда, где уже есть надежда встретить воинов-шанов. У него не шевельнулось предположения, что Волкодав может ошибаться насчёт погони. Он только спросил:
– Откуда ты знаешь?
Это было то же самое любопытство, что заставляло его рассматривать волны, нёсшие их к подножию Всадника. Он хорошо помнил кондарские подвиги венна. Может быть, он выучился понимать крики Мыша? Или мысленно общался с утавегу, как виллы с симуранами и между собой?… Волкодав ответил:
– Они хотят пустить псов, но те не берут след. Подскажи, госпожа, нет ли здесь поблизости места, где нас не смогут найти? Без собак, я имею в виду?…
Раг ответила:
– Мы на земле кворров, а здесь они повсюду найдут нас даже ощупью. Теперь мы умрём, и молитесь своим Богам, чужеземцы, чтобы смерть оказалась не слишком страшна.