Право на рождение. Дилогия
Шрифт:
Я даже не успела позвонить, как Чарльз Делакруа открыл дверь. Видимо, он меня ждал. Казалось, в своей квартире он стал гораздо меньше ростом, чем был в тот день в «Свободе» и на борту парома, словно обладал способностью быть выше или ниже в зависимости от ситуации.
— Выглядишь хорошо, Аня, гораздо лучше, чем во время нашей последней встречи.
— Да, я чувствую себя неплохо, — сказала я.
— Вин с моей женой добывают какой-то жизненно важный ингредиент для обеда. Почему бы нам не пройти в мой кабинет и не скоротать время за разговором?
Я
— Вы собираете книги?
Он покачал головой:
— Отец моей жены собирал.
Все стало ясно. Мать Вина была из тех, что с деньгами. На экране компьютера у Делакруа находилась одна из статей о Вине и обо мне.
— По правде говоря, поиск ингредиента срежиссировал я, — признался Чарльз Делакруа. — Я хотел, чтобы мы встретились наедине, так что сразу перейду к делу. Вин сказал, что влюблен в тебя. Это правда?
Я кивнула.
— А ты его любишь? Или ты слишком практична, чтобы совершать такой неблагоразумный поступок?
— Мы не так долго друг друга знаем, — начала я, — но, думаю, это возможно.
Чарльз Делакруа потер шею своими тонкими пальцами без следов физической работы.
— Хорошо. Что есть, то есть. — И он вздохнул. Мне показалось, что он будет продолжать, но он замолчал и наполнил свой стакан из хрустального графина.
— И это все? — спросила я.
— Как невежливо с моей стороны. Не хочешь ли тоже выпить?
Я покачала головой:
— Я имею в виду, это все, что вы можете сказать по этому поводу?
— Послушай, Аня, я отговаривал тебя от свиданий с моим сыном, и для меня было бы гораздо проще, если бы ты пошла в другом направлении. Но я не чудовище. Если мой сын влюблен… — Он пожал плечами. — Все так, как есть. Ты мне нравишься, Аня. И я был бы худшим из лицемеров, если бы винил тебя в твоем происхождении. Никто из нас не может избежать обстоятельств нашего рождения. Ну а если ты решишь выйти замуж за Вина, это уже другая история. Мои советники говорят мне, что моя избирательная кампания — которая пока существует только в теории, и напомню тебе, ничто еще не решилось, — может пережить, если Вин будет встречаться с тобой, но насчет брака они уже не так уверены.
— Обещаю вам, мистер Делакруа, что я не собираюсь в ближайшее время выходить за кого-либо замуж.
— Отлично, — рассмеялся Чарльз, но потом лицо его стало печальным. — Вин когда-нибудь рассказывал тебе о своей старшей сестре, Алексе? Она умерла примерно в твоем возрасте. Я не хотел бы больше об этом говорить.
Я кивнула. Я понимала, почему люди не хотят говорить о таких вещах.
— Я имею в виду, что, несмотря на мои слова в тот день на пароме, я хочу, чтобы мой оставшийся в живых ребенок был счастлив. Но также я хочу, чтобы он был в безопасности. Единственное, о чем я прошу, — если ты хотя бы подумаешь, что мой мальчик может подвергнуться опасности из-за твоих семейных связей, пожалуйста, приходи ко мне. Мы поняли друг друга?
— Да, — сказала я.
— Отлично. И конечно, если ты когда-нибудь совершишь незаконный поступок, мне придется преследовать тебя изо всех сил. Меня не должны подозревать в фаворитизме.
Это было сказано в максимально возможной дружелюбной манере, в какой только можно говорить о таких вещах, так что я ответила, что да, я понимаю.
Потом домой пришел Вин с матерью.
— Чарли! — позвал женский голос.
— Мы в кабинете! — откликнулся тот.
Они вошли в комнату. У матери Вина были длинные, черные как смоль волосы и яркие зеленые глаза; она была приблизительно такого же роста и сложения, как и моя мать.
— Меня зовут Джейн, — сказала она, — а ты, должно быть, Аня. Ой, ты очень хорошенькая.
— Вы… — И тут мне пришлось остановиться, так как я почувствовала, что могу заплакать. — Вы напоминаете мне кое-кого, кого я знала раньше.
— О, спасибо. Полагаю, надо спросить тебя, был ли это тот, кто тебе нравился, или тот, кто не нравился, — рассмеялась она.
— Тот, кто мне нравился, тот, по кому я очень скучаю, — сказала я. Я знала, что это звучит неловко, но я не хотела говорить ей, что она напомнила мне мою маму.
После ужина Вин проводил меня домой. Папарацци уже разошлись по домам или, быть может, потеряли интерес к этой истории. Вин хотел узнать, не был ли его отец груб со мной. Я сказала ему, что нет.
— В основном он хотел удостовериться, что я не позволю тебя убить.
— А что ты ответила?
— А я сказала, что постараюсь, но не могу дать гарантий.
После чего мы зашли в мою комнату.
Мы не занимались сексом и даже не подходили близко к этой грани, но я бы соврала, если бы сказала, что такая мысль не приходила мне в голову. Я чувствовала, что раскрываюсь навстречу ему, словно роза в оранжерее.
Но я просто не могла. Я думала о моих родителях на небе или в аду, и я думала о Боге. Когда-то папа сказал, что если ты не знаешь, во что веришь, то будешь пропащей душой. И этой ночью я поняла кое-что очень важное. Легко было защищать свою девственность от Гейбла, потому что я никогда его не хотела; другими словами, не было искушения. Но в случае с Вином было гораздо сложнее придерживаться своих принципов.
Той ночью мы говорили о сексе, о моих религиозных воззрениях и так далее. И я сказала ему, что я не хочу заниматься сексом до тех пор, пока не выйду замуж, и он сразу же ответил:
— Так давай поженимся.
Я в шутку ударила его:
— Ты так сильно хочешь секса?
— Нет, он у меня уже был.
— Мне шестнадцать! И мы едва знаем друг друга.
Он взял мое лицо в ладони и посмотрел мне в глаза:
— Я знаю тебя, Аня.
Возможно, он был серьезен, но я решила пошутить:
— Ты женишься на мне, только чтобы позлить твоего отца.
Он ухмыльнулся.
— О да, это будет приятным дополнением.
— Почему ты его не любишь? Он кажется неплохим человеком.