Право на счастье
Шрифт:
— Итак, чем могу быть полезен? — спросил он.
Пич было неловко. Она испытывала некоторую стеснительность по поводу того, что собиралась делать.
— Мне бы хотелось выглядеть… моложе. Я думала, подтяжка лица поможет.
Ничего не говоря, он повернул лампу так, чтобы источник света находился у нее над головой. Взяв в руки ее лицо, он поворачивал его из стороны в сторону, перекатывая кожу под пальцами. Внимательно рассмотрев лицо, он вдруг резко отпустил его и предложил пройти к нему в кабинет, чтобы там поговорить.
Пич встала со стола и пошла
В кабинете, небольшом и уютном, врач проводил Пич к креслу напротив стола. Он откинулся на спинку стула и заговорил:
— А теперь скажите мне, зачем вам быть моложе. Вы и так красивая женщина.
Пич поежилась от бестактности вопроса.
— Я полагаю, это касается только меня, не так ли?
И снова на лице его зажглась и погасла улыбка.
— Не совсем так. Это и мое дело. Перед тем, как начать кромсать вашу кожу, я должен знать, чего вы ждете от операции. Может быть, я просто не в силах сделать то, чего вы от меня хотите. Тогда я зря потрачу время, вы будете разочарованы, не говоря уже о выброшенной на ветер огромной сумме и сильной боли, без которой не обойтись. — Внезапно перегнувшись через стол, он заговорил тихо и доверительно: — Вам, женщинам, подтяжка кажется безобидной процедурой. Ну что особенного? Здесь немного убрать и здесь чуть-чуть… Но это рискованная и весьма болезненная операция. Это весьма специфический раздел хирургии. Итак, скажите мне, чего вы хотите.
Пич была растерянна. Никогда прежде врачи не говорили с ней таким отеческим тоном. Она вдруг вспомнила, что находится здесь под вымышленным именем, и никто не узнает, кто она на самом деле. Врач не говорил бы с ней так, если бы знал, что она — миллионерша Пич Малони. Итак, анонимность не препятствовала тому, чтобы сказать врачу правду.
— У меня молодой любовник. Я не хочу, чтобы люди узнали, будто у него… — она замешкалась, подыскивая подходящее определение, — старая дама сердца, понимаете?
Пич опустила глаза: правда была унизительна.
— Миссис… Браун, — мягко заговорил врач, — идите, пожалуйста, домой. Забудьте об операции. Вы все еще красивы. Ваша кожа все еще упругая, слишком хорошая для того, чтобы начинать работать над ней сейчас. Единственная операция, которая может помочь, это блефаректомия, удаление лишней кожи с век, но я не советую вам это делать. Во-первых, существует риск, хоть и небольшой, повредить нерв, во-вторых, она настолько болезненна, что три или четыре недели вы будете страшно мучиться, а в-третьих, результат столь ничтожен, что не окупит ваших страданий и затрат.
— Доктор Сенсени, вы никогда не сделаете деньги, если будете отсылать домой клиенток.
— Миссис Браун, я не воспринимаю пластическую хирургию как средство наживы, что бы вы там ни думали. На свете немало людей, которых я сделал счастливее с помощью скальпеля. Я исправляю ошибки природы и плоды человеческих слабостей, но делаю это только в том случае, если цель оправдывает возможный риск. В противоположность тому, что думаете о подтяжке вы или ваши подруги, она далеко не всегда делает лицо моложе, раскованнее, исключая, конечно, те случаи, при которых происходит значительное разрушение структуры кожи. Тогда я могу помочь. А вам — нет. Природа к вам благоволит. Не будьте слишком жадной. А теперь взгляните вверх. Посмотрите на потолок и скажите, что вы там видите.
Потолок кабинета представлял из себя сплошное зеркало.
— Что я вижу? Себя. И вас тоже.
— Ну и как вы себя находите? Такой как всегда?
— Ну, в общем-то, да.
— Это все, что может подтяжка. Когда вы смотрите вверх, ваша кожа оттягивается назад под воздействием гравитации. Если бы при операции ее натягивали сильнее, лицо превратилось бы в маску, лишенную выражения, маску смерти, холодную и отталкивающую. Вы же этого не хотите, не так ли?
Пич поднялась:
— Вы меня убедили, доктор Сенсени. Благодарю вас. Не буду больше отнимать у вас ваше драгоценное время.
Он тоже встал. Лицо его приняло хмурое озабоченное выражение.
— Миссис… Браун, есть хирурги, которые за деньги сделают с вами что угодно, но цена окажется выше, чем вы готовы заплатить. У меня есть несколько фотографий, я вам могу их показать…
— В этом нет необходимости, — прервала его Пич, — я верю вам и не буду подыскивать хирурга, который скажет мне только то, что я захочу услышать.
Он улыбнулся обворожительной улыбкой:
— Вот и хорошо. А насчет этого молодого человека не переживайте. У него есть вкус и интуиция. Он умеет распознать истинные ценности, и удача ему сопутствует. До свидания. Надеюсь, скоро мы снова увидимся, в обществе, я имею в виду.
«Господи, — подумала Пич, — он очень даже волнующий мужчина, особенно когда улыбается».
Пич задержалась у столика в приемной, и секретарь спросила, предпочитает ли она, чтобы ей прислали чек, или заплатит наличными сейчас.
Пич достала чековую книжку и спросила, сколько она должна.
— За консультацию двести пятьдесят. Если же вы согласились на операцию, эту сумму включат в общий счет.
— Я не буду оперироваться, — ответила Пич и подписала чек своим настоящим именем. «Зачем столько конспирации, — улыбнулась она про себя, — когда под чеком стоит твоя подпись». В следующий раз, решив путешествовать инкогнито, надо не забыть взять с собой наличные.
Пич ненадолго задержалась в палате Грэйс, а потом поднялась навестить Кейси. Девушка плакала, уткнувшись в подушку. Пич подошла к ней и обняла за плечи.
— Кейси, милая моя! Ну перестань, все будет хорошо. Ты сама увидишь.
— О, Пич, — застонала Кейси, — я потеряла ребенка только по своей глупости. Я не делала то, что мне говорили.
— Кейси, не надо себя казнить. Иногда все происходит не так, как хочется, и не надо искать виноватых.
— Но мне же велели лежать, а я не послушалась.