Право на выбор
Шрифт:
Большая часть столов была занята, свободным оставался центральный — для большой компании, и пара небольших — у самого входа. Все посетители производили впечатление солидных и достойных людей, совершенно не склонных к неумеренным возлияниям или буйному поведению. Между столиками неторопливо вышагивала с подносом румяная круглолицая девица в белом фартуке с оборками, очень похожая на хозяйку. И никто даже не пытался ущипнуть ее, только улыбались и благодарили за исполнение заказа. Приличное семейное заведение.
Внимание Полины привлек столик в самом дальнем углу — там сидела молодая пара, почему-то показавшаяся
— Доброго денечка, — густо пробасила женщина, отставляя в сторону кувшин. — Чего подать вам, гости дорогие? Окромя, само собой, карасей.
— А что, хозяюшка, карасей у вас бесплатно подают? — расплылся в улыбке Сай, озадачив добрую женщину. — Раз оно само собой?
— Ну как же… бесплатно-то… как же… Ежели вы, конечно, совсем того… без денег в смысле совсем… Тогда, конечно, я могу хлебушка дать, ну и это… Пюре вчерашнее есть. А чтобы карасей в сметане бесплатно, это уж извините. Они ж у нас… мы ж их… И костей-то в них нет, почитай. Готовим по семейному рецепту, так что там хребет один и есть. Остальное все мягонькое-мягонькое, аж тает во рту, — Тут она спохватилась, что расхваливает карасей тем, у кого все равно денег нет, и замолчала, выжидательно глядя на непонятных посетителей. С виду — приличные вроде… Даже… ох…
— Батюшки. Да вы же… Вы из темных оборотней будете?
Полина напряглась, и Сай тоже, Верен же остался совершенно спокоен и с достоинством кивнул.
— Да конечно, — бас хозяйки сорвался едва ли не на фальцет. — Для вас-то… Защитники вы наши. Сейчас. Будут вам караси бесплатно и пироги и… — не закончив, она развернулась и стремительно поплыла на кухню, подобная ледоколу, пока что рассекающему пустое пространство, но было ясно, что он снесет любое препятствие, если тому не посчастливится оказаться у него на пути.
Полина и Сай недоуменно переглянулись, Верен ухмыльнулся:
— Вот и объясняйся теперь с ней сам. Простые люди твоего… утонченного юмора не понимают.
— Ну, не понимают, так не понимают, — беспечно пожал плечами енот, устраиваясь за столом. — От бесплатного не откажусь.
— Не откажется он… — зло прошипел Верен. — Ты хоть знаешь, сколько пахать надо, чтобы свое дело поднять? Сколько у плиты стоять, сколько возиться с одними этими карасями, не говоря обо всем остальном.
Полина кивнула, соглашаясь. Сай вспыхнул, запунцовел щеками и опустил глаза.
— У меня мать в прислугах большую часть жизни была, — тихо пояснил Верен, — я-то знаю, какова эта работа. И это еще у Ярона людям неплохо живется. В деревнях тяжелее. Мать рассказывала, да и у родни я бывал. Потом они уже хорошо жили, им мой отец денег дал — тоже трактир завели. И работали там… чуть не круглые сутки, чтобы вот так-то, как здесь, чистенько да вкусненько было.
Хозяйка натащила им и карасей, и пирогов, и тушеных овощей с мясом, и кролика жареного, и ягод в сливках. Верен буквально заставил ее взять деньги, что, впрочем, удалось ему быстро и без труда — хватило одного, но очень серьезного взгляда, и двух слов: "Я настаиваю".
— Не обижайся, хозяюшка, — добавил он после. — У меня родня трактир держит, знаю, что это за труд.
После этого "тетя Мелиса", как она отрекомендовалась, и вовсе не отводила от гостей практически влюбленного взгляда, с радостью наблюдая за бодрым исчезновением съестных припасов.
— А что, хозяюшка, зверствуют мраки-то у вас? — осторожно спросил Верен.
— Ох, родимые… ну как сказать… не то чтобы прямо… Но страшно жить-то стало. Я слыхала, что в Дальней Плотине задрали корову. Это деревенька тут, недалече. Не то одну, не то и несколько… Дней десять тому было. До людей-то не добрались, нет… Но где-то в округе шастают. Страшно-то… ох же страшно. А вот муж мой тех карасей сам ведь ловит. Река у нас рядом, так и называется Карасевка. Заводей в ней много, и карасей там… видимо-невидимо. Так ведь страшно же… Я уж говорю, не ходи сам-то… Мы еще у мальчишек там покупаем карасей-то… А он говорит: это что же, я буду в трактире отсиживаться, а мальцы карасей для меня ловить одни, без присмотру? А что с того присмотра-то… Разве ж он мрака-то остановит? Эх…
— Ну, не по ночам же вы карасей ловите, — успокаивающе заметил Верен. — Мраки выходят ночью, значит, главное быть дома, за крепкими стенами, в темное время суток.
— Вот. Вот и муж так говорит. Да только… все равно жеж страшно. Хотя тебе, гость дорогой, верю, — радостно объявила она.
— Не думала, что обычные люди настолько любят оборотней, — тихо проговорила Полина, когда хозяйка в очередной раз отправилась на кухню.
Верен дернул плечом.
— Не все, не везде и не всегда. Те, кто подвергаются нападениям мраков, частенько вспоминают о том, что мраки — тоже оборотни. Вернее, были ими. И простая мысль: не было бы оборотней, не было бы и мраков, нередко посещает их головы… Но те, кого пока не затронуло, конечно, надеются на защиту, поэтому… сама понимаешь. Они будут встречать нас радушно, даже если эта мысль и их навещала не раз.
Полина печально кивнула, провожая взглядом ту самую молодую пару, что показалась ей испуганной. Когда девушка поднялась из-за стола, стало видно, что она беременна и явно на большом сроке. Парень — наверное, муж поддерживал ее под локоть, пока их было видно, — они скрылись из виду на лестнице, ведущей на второй этаж, значит, тоже собирались заночевать здесь.
ГЛАВА 20. Ночь счастливая и опасная
Комнаты на втором этаже "Самого вкусного карася" были такими же, как и общий зал внизу, — чистенькими и уютными. Верен и Полина поместились в одной на двоих, предназначенной для супружеских пар, а Сая отселили в другую — совсем крохотную. Здесь имелась даже, хоть и примитивная, но достаточно удобная ванная комнатка.
Хозяйкин сын при помощи несложного насоса, установленного во внутреннем дворе таверны, заранее накачал воды на чердак, где, как он гордо сообщил, у них живет жар, купленный у оборотней еще его бабушкой и с тех пор изрядно выросший. Так что здесь имелось подобие душа, хотя воду надо было расходовать экономно, исходя из расчета ведро на одного жильца. Грязная вода утекала в сток, ведущий в сточную канаву, которая, в свою очередь, выводила в пруд-отстойник, каких было несколько в каждом городе.