Право на выбор
Шрифт:
Стоя на платформе 404, Маршаллех смотрит, как его Шер-аланах уходит на корабль миртош, и не шевелится. Уходят с платформы деловитые вархи, обсуждая свои бесконечные бумажные вопросы, чуть погодя, уходит и понурая рахшаса. Она привязалась к девушке — и скорее всего, к следующему набору её уже не допустят: привязка мешает им подстраиваться. Все уходят с платформы.
Пора и ему… тоже…
Маршаллех не шевелится, глядя, как неповоротливый корабль миртош медленно отсоединяется, поднимается выше… перестраивается на новый курс… сейчас ей, наверное, объясняют технику безопасности
Корабль приглушает двигатели, чтобы перейти в другой режим, когда ослепительная вспышка вонзается в него слева… мгновение не происходит вообще ничего, даже время в этот миг не происходит, все замирает, словно собирается в одну точку… и треть корабля просто исчезает в никуда, а оставшаяся…
А оставшаяся разлетается вдребезги.
2-0
Я прихожу в себя от звона. Чудовищный звон вонзается в череп сотней дребезжащих иголок, и все содержимое превращает в болтушку. Все тело мое похоже на студень, залитый в форму; я не чувствую ноги, я не чувствую руки и спину, как будто кости не просто переломали — вырвали из меня, оставив гулкую пустоту там, где должна быть боль… А надо мной…
Твою мать.
Зеленое, вытянутое, тёмные провалы вместо глаз, крохотный рот… из него на грани различимого доносится какой-то тоненький звук… существо держит в руках что-то вроде указки… я не могу ни поднять голову, ни повернуть её, я не знаю даже где черт возьми моя голова, чтобы ею ворочать… Существо тянется своей указкой туда, где должны быть ноги, и спустя мгновение я слышу запах паленой кожи.
Слышу запах — а боли не чувствую.
Ужас застилает глаза, тошнота скользким шаром разбухает в горле. Где я кто они помогите кто-нибудь… в поле зрения попадает еще один зеленый с указкой, запах паленого усиливается, они же сейчас мне ноги отрежут… если еще не…
Доносится какой-то писк, зеленые отворачиваются… запах меняется, становится словно бы спиртовым… что происходит… что они делают?.. господи… кто-нибудь…
Зеленое снова перед глазами, что-то к ним прижимает — и я проваливаюсь в темноту.
...
В следующий раз я прихожу в себя уже от холода и ноющей боли. Кажется, так чувствует себя мясо после мясорубки — если мясо может чувствовать. Я еще могу, но мало чем отличаюсь от мяса. В носоглотке пересохло так, что язык прилип к нёбу. Я лежу на полу в холодной синеватой камере, рядом — застывший силуэт. Оно… живое еще? И если да — хорошо это для меня или плохо?..
С трудом я поворачиваю голову — тело по-прежнему не слушается, и все ощущения в нем приглушены. Я лежу абсолютно голая, но наличие одежды беспокоит в последнюю очередь — главное, что руки-ноги на месте.
Надолго ли?
Я вспоминаю указку в руках у зеленого, полное отсутствие человечности в глазах у него же, и вся становлюсь холодная и липкая. Где я? Вряд ли это корабль миртош, я помню, как задрожал под ногами пол,
Глаза понемногу привыкают к свету, и мне удается разглядеть существо рядом с собой. Маленькое, как рахшаса, только лысое… кожа чуть мерцает, над глазами — две впадинки… Существо словно бы чувствует мой взгляд и поворачивает голову.
— Чего уставилась? — звенит в ушах раздраженный, явно женский голос.
Это… оно говорит?
— Ты что, немая?
— …
— Или просто тупая?
— … я тебя понимаю…
— Поздравляю. Чего пялишься?
— Извини, я просто…
— Просто тупая. Откуда взялась вообще?
— Со станции?..
— С какой, …, станции?!
Она злится… а я даже руки поднять не могу… если решит ударить…
— Не совсем со станции, меня на корабле забирали со станции на Миртос, и на корабль напали, больше ничего не помню, — отвечаю как могу торопливо.
— И какого скрамза ты летела к этим слизням?
— Меня к ним распределили…
— Распре…что? Так ты из этих? Переселенка-беженка?
Переселенка-беженка… лучше и не скажешь, наверное…
— Да… вроде того…
Существо долго молчит, а потом словно нехотя произносит:
— Тогда извини. Меня зовут Рихта.
— Таня. А как мы вообще друг друга…
— Ретрансляторы. Наверняка их сунули в эти твои отростки, уродство-то какое, мать моя первородная…
Я вспоминаю Сершель и капсулы, которые она мне протянула. Я ведь так и не вытащила их…
— А тех… тех я не понимала…
— Слабенькие значит твои. Не ловят их частоту. Проклятые шерхи… — Рихта яростно ударяет в стену, я вся подбираюсь в ожидании грохота… но слышу только низкий, быстро затихающий гул. Это что за камера такая?...
— Глушилка. Чтобы наши вопли не отвлекали этих ублюдков от их экспериментов…
Холодный пот пересчитывает позвонки липкими пальцами. Эксперименты? То есть меня хоть и с запозданием, но все-таки разберут на органы?.. От отчаяния хочется разрыдаться и закричать — но горло сводит спазмом так, что даже дыхание дается с трудом.
В отличие от меня Рихта дышит свободно и настроена решительно.
— Ничего, погоди, за мной придет моя команда, они всё здесь разнесут. Не волнуйся, лохматая, не брошу. Ты хоть и страшно тупая, но все-таки разумна, тем более беженка. Не сделает это мне чести, оставить тебя этим тварям…
Кстати о тварях...
— А они… кто вообще? И где мы?
Рихта вздыхает. Да, да, я знаю, что блестяще тупая, но все-таки можно сделать скидку на то, что я переселенка-беженка, или как она там меня назвала?
— Шерхи. Раса без планеты, скачут как фирсы по шкуре больного скрамза… Воруют все, что плохо лежит, разбирают, тестируют и все мало-мальски ценное сбывают через подставных на черных рынках. Мы на их корабле. Если повезет, нас вытащат. Если нет, будешь дрейфовать по межзвездному в разных пробирках… уловила суть?