Право на выбор
Шрифт:
— Выздоравливайте, — и дверь за ним закрывается.
Я делаю вдох — и понимаю, что не дышала все это время.
Ну черт знает что такое.
...
— Капитан ужас как злится. Всех роруков вывели из штата, проверку пригнали… Комитет пытается замять дело, но вряд ли у них это выйдет…
Шерша болтает ногами на высоком стуле рядом с моей койкой. По счастью, за этот инцидент её не наказали. Это не помешало ей изводиться у моего бессознательного тела двое суток, пока я не пришла в себя после укуса.
Я потягиваю восстанавливающий
Шерша словно бы читает это все по лицу и, наклонившись, доверительно шепчет:
— Они боятся, что проект закроют. Что, если будут проблемы, инвесторы не захотят вкладываться в развитие станции и её дальнейшую работу.
И здесь все упирается в деньги… или что за ресурсы у них тут в цене?
— Кто-то хорошо греется на этом… проекте? — Шерша булькает недоумением. — Ну, зарабатывает?
— Ааа, само собой. Ведь многие планеты заинтересованы в женских особях. Кому-то они нужны только для размножения, кому-то — для поддержания энергетического баланса, а есть планеты, где любой женщине поклоняются, как воплощению божества.
Я почему-то представляю алтарь, шамана и жертвенную овцу. Ой… лучше не надо.
— Но все-таки, как же обидно, под самое распределение… — вздыхает Шерша.
Так, стоп. Распределение? Уже?..
— А когда оно?..
— Ну, ты для начала поправься…
— Шерша, когда?
— Ох… сейчас… где тут у меня график… ну, твое должно было быть через два дня, но с учетом обстоятельств…
— И ты мне не говорила?!
— А какой смысл, тебя ведь сначала вылечить должны. Тем более распределение — это не мгновенный процесс. Проводят тестирование, готовят варианты, дают на выбор, ты их рассматриваешь… потом официально оформляешь выбор на специальном бланке Объединения. Его заверяют и передают оригинал на планету, куда ты направишься, там готовятся, высылают за тобой представителей… Это все займет недели две, не меньше…
— А потом?
— А потом... потом мы с тобой попрощаемся, — немного грустно произносит Шерша.
Попрощаемся, да?
Перед глазам — широкая спина и взгляд вполоборота. Да… попрощаться... действительно нужно…
Но увидеть капитана мне не позволили — техническую часть отделили от основной в целях безопасности, и как я не уговаривала Шершу, та уперлась: нельзя и точка. Мало тебе прошлого раза? То-то же. Сиди, читай про планеты-претенденты, изучай известные разумные виды. Я поругалась, поворчала конечно… и оставила как есть. Нужна ли ему вообще моя благодарность? Может, отблагодарив, я нанесу оскорбление? Ааа… кого ты пытаешься обмануть… ты не столько поблагодарить хотела… сколько увидеть еще раз…
Ну, не судьба, значит.
1-9
— Прошу прощения…
На пороге моей палаты мнется рахшаса, которую я узнаю
— Да? Что-то случилось?
— Нет… да… простите… моя… моя подопечная… вы помните, тисса Сершель?..
Сершель не заходила ко мне все эти дни, и я волновалась, но когда Шерша упомянула распределение, просто решила для себя, что ее уже забрали — думать, что она просто так не приходит, было слишком обидно.
— Конечно помню. Что-то случилось?
— Тисса не выходит из комнаты… отказывается от еды и не прошла вовремя тестирование… меня она не слушает, но может… может вы поговорите с ней?..
Не выходит из комнаты?.. Кажется, я догадываюсь, в чем дело… слишком хорошо успела ее изучить, чтобы придумывать то, чего не может быть, а значит…
— Да, конечно. Поговорю.
…если она мне откроет, конечно же.
— Сершель, это я. Мы можем поговорить?
Рахшаса мнет лапки за моей спиной, а я почему-то чувствую себя воспитательницей в детском саду. За дверью тишина, но тут такая шумоизоляция, что будь там оргия — мы бы не услышали. Говорю я в специальный динамик, который отжимается кнопкой.
— Сершель? Я беспокоюсь за тебя. Давай ты выйдешь к нам?
Ноль реакции. А вдруг она… нет, на ней же браслет…
— А вскрыть эту дверь никак?..
— Боюсь, это травмирует ее еще больше. В ее психике я нашла… кое-что очень плохое, связанное с…
— Не продолжай. Сершель! Я уже сержусь на тебя! Хватит прятаться, а ну…
Я не успеваю закончить, как дверь распахивается, и на пороге появляется наша зеленушка — вся словно прозрачная, с мутными склерами. Щупальцы словно не держат ее, и она стекает на пол, подкручивая их колечками к животу, пряча лицо. Это еще что за…
— Тиссая… тиссая, я приношу свои извинения… всей крови моей и моей семьи не хватит, чтобы покрыть этот позор…
Так и знала.
— Встань, пожалуйста. Сершель, встань.
— Я не могу стоять перед тиссаей.
— Я говорю тебе встать. Почему не слушаешься старшую?
Это работает. Она медленно поднимается, и тогда уже я наклоняюсь и ищу ее глаза. Делаю глубокий вдох... главное, чтобы голос не подвел...
— Я запрещаю тебе считать себя виноватой. Я запрещаю тебе отказываться от еды, лечения и распределения. Поняла меня?
Робко шелестят щупальцы на полу.
— Поняла?
— Да, тиссая…
— Вот умница. Не огорчай свою рахшасу.
— Да.
— Выбери себе самую лучшую планету.
— Да.
— И обязательно стань там счастливой.
— Д…да?..
— Ты споришь со мной?
— Не смею, тиссая.
— Что тебе нужно сделать, повтори сама.
— Слушаться рахшасу, выбрать планету… и… стать… счастливой…
— Молодец.
Я позволяю себе дотронуться до ее макушки — она прохладная, немного колется чешуей. Это очень личный жест для их расы, показывающий глубокую привязанность. Им нельзя разбрасываться легкомысленно, но мне кажется это самым правильным в этот момент.