Право на жизнь
Шрифт:
Бальный зал ослепил белизной. Шифон, шелка, бархат, кисея, парча, блонды… словно грандиозная свадьба на десятки пар, да отчасти смысл тот же — белый сегодня символизирует чистоту помыслов. Ирония, однако. На дамах не первой молодости и стареющих мужчинах белый смотрится особенно чужеродно. Да и не всем молодым идет. Мекса с кислой миной изучала тонкие кружева на манжетах собеседника, словно сомневаясь в молодом человеке, точно ли это мужчина?
Взгляд невольно устремился к головам и лицам — хоть какое-то разнообразие в этом белом море. Греттен увязался за мной, запрыгнул на плечи
Раскланялись, вежливо поулыбались. Манса я без зазрения совести сгрузила на дальний стол с закусками, пусть попасется. Все равно к ним никто не подходит, народ все больше по напиткам. Меня угнетала эта обстановка, незнакомые лица, слащавые улыбки, липкие взгляды, сомнительные комплименты. Мне дела нет до всего этого, в моей голове роились совсем другие мысли, нарастали тревога и волнение.
— Хельме, минут десять и уходим. Перед «ближним кругом» помелькали, вопросов не будет. Мекса, если что, скажет, что у меня голова разболелась, а ты проводить пошел.
— Без танца с тобой не уйду, — подмигнул Анхельм, протягивая руку.
Но, видя, что я совсем к веселью не расположена, шепнул на ухо:
— На тебя и так ползала смотрит — стоишь в сторонке, не улыбаешься, не танцуешь. Потанцуем немного, глаза отведем, да и выскользнем. Ты что-то совсем без настроения, я же вижу.
Согласилась с доводами, тем более, и музыка зазвучала совсем простая — сменный вальс. Кружись себе поизящнее и все дела, кто там видит под длинной юбкой, что ноги невпопад?
Сменный вальс несложный, особенность только в том, что по мелодичному сигналу дамы меняют партнера, чтобы за один танец одарить вниманием сразу нескольких кавалеров. Вроде как на тот случай, чтобы никто обиженным не остался, если потом дама весь оставшийся вечер предпочтет танцевать с кем-то одним.
Считала такты, пытаясь не сбиться с ритма. Колокольчики-сигналы звучали каждые пятнадцать-двадцать секунд. Менялись лица напротив, ложились все новые руки на талию — кто деликатно едва придерживал пальцами, кто нагло мял спину. Поморщилась от этого снежного вихря. И еще каждый счел своим долгом что-то сказать за короткое время.
— Ах, Вы сегодня просто очаровательны!
Сегодня? Я лично Вас впервые вижу.
— Благодарю, господин…
***
— Я буду счастлив представить благородную арнаи Рен своей матушке! Ваша светлость, Вы ведь не замужем? А что Вы делаете завтра?
Потрошу имперский архив и пытаюсь выжить. А, да, Вы в курсе, что благородной арнаи Рен еще и двух суток не существует?
— Не замужем, и пока не стремлюсь. Передавайте матушке привет…
***
— Кючюк-азгын-ханим! А брат хороший у тебя! На охоту поедем завтра!
Хоть одно приятное лицо! Хельме мне не брат, но объяснять долго.
— Я рада, что вы подружились, Джааль-надим! Он, правда, больше по рыбалке…
***
— Думаешь, самая умная, раз императора очаровала?
О, боги-многие, дайте мне терпения…
— Аландес, да катись ты ко всем гроршам,
***
— Ах, дорогая, какие же видные мужчины эти унварты! Глаз не оторвать… О, а эти сильные руки, мускулистые торсы, рубашки так и лопаются на груди…
Э-эээ?…
— Э-эээ… господин?
***
— Тебя что-то тревожит?
Как же утомили все эти люди… Еще и тыкают. Хотя, очередной самаконец, наверно.
— С чего Вы взяли, господин? О, простите, ваша… — умолкла на полуслове, узнав нового партнера.
Непривычно было видеть Шентию в белом. Еще ярче оттого выделялись пронзительные темно-серые глаза на лице. Заглянула в них и вдруг пронесся перед глазами недавний непристойный сон. Предательское тело среагировало быстрее мысли, подалось вперед, пальцы судорожно сжали подставленное плечо и чужую ладонь, вспоминая, как делали это ночью. Осознав свой непроизвольный порыв, вспыхнула, залилась румянцем.
— Простите… оступилась…
И это тоже зря. «Неуклюжую» партнершу лишь перехватили покрепче, ловко увернули от нового претендента после сигнала.
— Смена партнера, — взмолилась без особой надежды. Шентия лишь отрицательно качнул головой, сдерживая весело ползущий вверх уголок рта.
Но и музыка уже подошла к концу, наконец пары остановились, мужчины поклонились, заведя руку за спину, дамы чуть присели. С изящными приседаниями у меня плохо, зато отлично получился обманка-изворот с последующим бегством в лучших традициях Эвины Вэй, кафедра боевой защиты.
Среди сливающейся одежды не смогла высмотреть Анхельма, но тот вскоре и сам меня нашел.
— Хельме, прошу тебя, валим отсюда!
Какая-то чопорная дама округлила глаза и схватилась за сердце, заслышав уличный лексикон, недостойный ее, несомненно, уважаемых ушей.
16.2. Архив
Нет, ну до чего же глупая идея этот белый бал! Самое то, конечно, в ослепительно белых нарядах красться по закоулкам дворца. Хотя, умей мы левитировать, может за парочку привидений и сошли бы. Особенно с необычным животным на руках. У Греттена за последние пару дней на макушке проклюнулся небольшой костяной шип, а вот редкие ласки с его стороны оставались прежними — боднуть хорошенечко хозяйку башкой. Мало мне было дырочек от когтей на одежде, теперь еще синяки добавились.
— Ну, собственно, вот, — мы остановились перед массивными дверьми в отдаленной части замка. — Apne! *
Анхельм вместе с заклинанием выпустил синюю волну магии. Двери не шелохнулись.
— Не, погоди, так грубо только на обычных замках работает. На магических поделикатнее надо, не прямым приказом, а завуалировано. Помнишь, Мекса объясняла, как Праязык работает? Ну-ка…
— Det er ingen lukket dorer for meg! **
Ни Тьма, ни Свет, наложенные на слова, не сработали. Попробовала без заклинаний — и сырым черным пламенем, и скимитаром. Велела тени-двойнику просочиться под дверью — тоже бесполезно. И с чего мы взяли, что двое первокурсников так запросто справятся с работой имперских магов?