Право на жизнь
Шрифт:
Манс презрительно смотрел на наши потуги, сидя под дверью.
— Гхр-ретч, — пробурчал он, когда мы наконец исчерпали все варианты.
Толкнул лапой створку и беспрепятственно вошел в архив. Мы с Хельме обалдело переглянулись.
— Да как он так?.. Я же явственно защиту вижу!
— И я вижу. Но он проводник, Хельме, у него своя магия. Вспомнил наконец об этом.
Манс обернулся — долго вас ждать-то? Пошли за ним.
Стеллажи под потолок, по четыре метра в высоту. Стройными рядами уходят далеко вглубь помещения. Сухо и довольно прохладно. Окон здесь нет, зато магических светильников
— Что ищем, Дин?
— Пятьдесят третий. Сот-Кангама, Нит-Истр, Ровель. Хроники, метрики, донесения — все тащи сюда на стол. Не знаю, по какому оно тут принципу хранится…
— Ага, понял. Это год, когда ты в приют попала? А Сот-Кангама и Ровель тогда причем?
— Да так, тоже кое-что проверить надо…
Я пока разместила на столе копирку, чистые листы, налила чернил из припасенного пузырька. Балахон накинула на плечи, прохладно тут. А Хельме уже тащил стопку толстенных амбарных книг. Все перечисленные вампиром даты, названия и имена я не запомнила, только первые. Вот, донесения из Сот-Кангамы. Мельком глянула на принцип изложения — сухие факты короткими строчками, разбитые по дням. Это хорошо, что не пространные сплошные тексты летописцев. Те любят, чтобы поэпичнее, да еще своим мнением обязательно с читателем поделятся. А в хрониках все четко:
6-е марта: окончено строительство храма Хороса Храброго. Денег из казны потрачено 18.396 эйрат, да еще 3.780 эйрат сверх того пожертвовано горожанами. Обещанный шпиль построен не был, начато разбирательство о растрате. Южную окраину засыпало снегом, да так, что люди из домов не могли выйти.
7-е марта: У городского магистрата взбесилась лошадь, подавила народ, умерших нет. Торговая палата заключила с Його соглашение о поставках альтанского мрамора.
8-е марта: кухарки и прачки центрального округа собрались у майората, требуя повышения оплат и двух выходных дней в месяц…
Перелистала пыльные страницы до мая, та же Сот-Кангама. Подготовка к посевной, новый налог на торговлю, чья-то служанка разродилась тройней… вот, несчастный случай: магистратский стряпчий Ольдис Даран по пьяному делу утоп в Эльбе. Эту фамилию называл Воракис. Снова Даран, неведомая болезнь… и еще: от старости, подавился, пропал без вести… Ближайшая неделя — некролог, а не хроника.
С бьющимся сердцем приложила артефакт поверх разворота. Чернила послушно выплеснулись на чистый лист, складываясь в буквы и слова.
…посажены вымороженные семена пшеницы, следствием — неурожай…
…казна разворована, майорат ищет деньги…
…разродилась двойней, выдав тайно рожденного хозяйского бастарда за третьего…
…Ольдис Даран убит неизвестным…
…Тейра Даран убита неизвестным…
…Гризе Даран убит неизвестным…
…Истедис Даран убит неизвестным…
…Катрайна Даран убита неизвестным…
…Эйслинн Даран убита неизвестным…
…Ардинаэль Даран пропала без вести…
И так до конца листа. Артефакт по-своему прочел написанное. Застыла, всматриваясь в неумолимые строчки.
— Дин, это как?.. Там вроде по-другому написано было, — заглянул Анхельм из-за плеча.
— Так выглядит правда, Хельме, — севшим голосом ответила я.
Руки безвольно опустились, глаза застила пелена. И сны правда, и слова
— Я должна тебе кое-что рассказать…
— Эй, кто здесь? — раздался неуверенный голос из глубины стеллажей. — Кто там разговаривает?
Послышались торопливые шаги, мы с Хельме испуганно переглянулись. О том, что кто-то может быть здесь еще внутри мы и не подумали. Смелые, самоуверенные… и ужасно глупые. Схватила артефакт, ринулись оба к дверям — снова заперты! Греттен, чудище, да где же ты! Зверька не видно, а он один заново через магическую защиту провести может…
Распахнула балахон, пытаясь укрыть Анхельма, только капюшон на две головы не рассчитан.
— Ардин, сама, я разберусь, — сдавленно выдавил Хельме, выпутываясь из моей формы. — Да крыжты зеленые, и тебя не прячет!..
Гроршева своенравная одежка! Сейчас-то что упрямится, когда самый случай стать невидимкой! Шаги звучали все ближе, еще пара секунд и застукают взломщиков с поличным…
— Дин, прости, потом поколотишь, — лихорадочно прошептал Хельме непонятное.
Затем подхватил на руки, укладывая спиной на стол, прижался сверху всем телом и впился с силой в губы, лишая воздуха.
*(норвеж.) откройся
**(норвеж.) для меня нет закрытых дверей
16.3. Отговорка с последствиями
Еще никак не успела среагировать на такое бесцеремонное обращение от друга, а над ухом уже раздался возмущенный незнакомый голос:
— О, боги… да что ж это творится!..
Анхельм, словно не слыша угрожающие нотки, медленно, с неохотой оторвался, продолжая шарить где-то в районе талии одной рукой и зарываться другой в мои волосы. Совершенно по-идиотски захлопал глазами, покрутил головой, оглядываясь, и наконец сфокусировал взгляд на источнике звука.
— О-оо… А где это мы? — еще с таким удивлением начал рассматривать обстановку, словно действительно не понял, как тут оказался.
— Это имперский архив! — пришел в себя шокированный смотритель. — Вы кто такие, как вы сюда пробрались?!..
— Архив? — продолжил глупо улыбаться Хельме. — Надо же… а действительно, книжонок тут хватает…
— Книжонок? — зазвенел оскорбленный голос. — Охрана!
— Стойте, стойте! О, господин хороший, разве можно осуждать эту всепоглощающую страсть, объявшую пламенем два одиноких сердца!
Хельме патетически заломил руки, наконец разжав тиски, и я тихонько сползла с раскрытых фолиантов, прикрывая горящие губы.
— Разве есть для нее преграды, когда души бьются в унисон?! — перешел на трагическое завывание друг. — Да, кляните нас, разлучайте, жестокие семьи! Запирайте под замками — нет такой стены, что не пробьет наша любовь! О, милая, я выкорчую весь твой Дикий Лес, но увезу тебя с собой!.. Единственной женой в моем вилайете будешь!
На хлещущего эмоциями Хельме ошарашенно смотрел невысокий полный дяденька лет сорока пяти в очках с толстыми линзами. Вряд ли когда в его архиве кипели такие страсти, да и его собственная жизнь на них, похоже, небогата.