Право на жизнь
Шрифт:
Ю с у п о в. Диа-лек-ти-ка!
К о з и н е ц. Ты, дед, не юмори. Вижу тебя насквозь — хитрый! А то как брови насуплю и не подпишу твоему Треумову проект. (Достает из портфеля проект.) Вот он! Кайся за грубость деда, Треумыч!
Т р е у м о в. Прости грешного, Гаврила Иванович! По неразумению своему сболтнул он.
К о з и н е ц (Юсупову). Думаешь, он меня уважает? Не-ет… Если бы не этот газ, Треумыч меня переехал бы и не оглянулся…
Треумов вздрагивает.
Газ, газ ему нужен! А все равно люблю его. Ну, не хмурься, Треумыч… Ручку мне!
Треумов подает ручку. Козинец картинно заносит ее над развернутым проектом, но медлит.
Условие мое помнишь?
Т р е у м о в. Условие?
К о з и н е ц. Слышь, дед, он думал одной бутылкой коньяку обойтись! Ты первый в области должен начать осваивать новые земли за Черной речкой.
Т р е у м о в. О господи!
К о з и н е ц. Знаю-знаю, у тебя, у маршала колхозного, свои планы имеются…
Т р е у м о в. Разве дело только в моих планах, Гаврила Иванович? Нам бы сперва научиться полностью убирать и сохранить тот урожай, который сегодня собираем с полей. (Юсупову.) Ты не поверишь, но двадцать пять процентов всех видов урожая мы ежегодно теряем! Или собрать не успеваем, или хранить негде, или транспорта не хватает, чтобы вывезти! Сердце кровью обливается, когда видишь, как выращенный с таким трудом хлеб гниет в гуртах под дождем!.. Так какого же черта мы должны осваивать новые земли Черной речки, когда с тех гектаров, что есть, мы по-настоящему, по-хозяйски не можем управиться с урожаем?!
К о з и н е ц. Ну-ну, не так громко…
Т р е у м о в. Не мне это тебе говорить… Лучше бы эти деньги пустить на строительство новых хранилищ, на новые дороги, наконец! Чтобы с уборочной машины на землю не упало бы ни единого зернышка! Вот с чего надо начинать! Кроме всего прочего, этим самым мы вернем людям чувство хозяина земли, а не потребителя верхом на тракторе. Их ржа бесхозяйственности начинает есть изнутри! Про это тоже забывать нельзя!.. В общем, Гаврила Иванович, может быть, освоение новых земель в других областях дело и нужное, но в нашей — не уверен…
К о з и н е ц. Честно говоря, Артем Николаевич, у нас, так сказать, в верхах, тоже мнения разделились. Но попробовать, а потом посмотреть, что из этого получится, мы обязаны. Надо точно знать — будет это выгодно экономически нашей области или следует идти по тому пути, за который ты так горячо ратовал.
Т р е у м о в. Но почему наш колхоз?
К о з и н е ц. Я уже объяснял — ваше хозяйство крепкое, ты мужик вроде с головой…
Т р е у м о в. Нет, Гаврила Иванович.
К о з и н е ц. А в награду — газ от магистрали вам в первую очередь проведем, а?
Треумов молчит.
Я все равно с тебя не слезу, соглашайся.
Т р е у м о в. На меня где сядешь, там и слезешь.
К о з и н е ц. Ну что ты еще хочешь?
Т р е у м о в. Три километра асфальтированной дороги от села до городского шоссе.
К о з и н е ц. Дед, ты слышишь, что этот гангстер требует?! (Треумову.) Ты шантажист, а не председатель советского колхоза!
Ю с у п о в. Он — хозяин!
Т р е у м о в. Это мое последнее слово, так и передайте у себя там, в верхах.
К о з и н е ц. Но я не вправе решать такие вопросы.
Т р е у м о в. А я не знаю, как правление колхоза отнесется к освоению новых земель.
К о з и н е ц. Да… Действительно, там и слезешь. А если грейдерную?
Т р е у м о в. Асфальтированную.
К о з и н е ц. Чем плоха грейдерная дорога?
Т р е у м о в. Тем, что она хуже асфальтированной.
К о з и н е ц. Буржуазное у тебя нутро, Треумов. Ладно, попытаюсь убедить начальство.
Т р е у м о в. Попытайся, Гаврила Иванович. Это у тебя неплохо выходит.
К о з и н е ц. Беспощадный ты человек. Да, еще одно: пока газовики будут вести тебе отвод от основной магистрали, ты обязуешься обеспечить их овощами и фруктами, также дашь лучшую колхозную повариху на все время работ. Идет?
Т р е у м о в. По рукам, Гаврила Иванович.
К о з и н е ц. Пиши расписку.
Треумов пишет расписку, передает ее Козинцу. Тот внимательно читает ее, аккуратно складывает и прячет в портфель. Затем подписывает проект и в свою очередь передает Треумову. Тот также внимательно знакомится с текстом и бережно убирает проект в сейф. Во время этой процедуры бесшумно возникает Куликов, тихо, стараясь не мешать, распечатывает бутылку коньяку, высыпает конфеты из кулька и, почтительно пятясь, исчезает за дверью.
Все, короновал село. Живите с газом!.. (Хохочет.) Ничего сказанул — «живите с газом»? Но — не на газах!
Треумов разливает по стаканам коньяк.
Ну, за то, чтобы все сбылось и всем хорошо икнулось!
Ю с у п о в. Да будет так!
К о з и н е ц. Все. Я погнал. Пока, Артем. Живи дольше, дед. Ох, глаза у тебя хи-итрые!.. (Уходит.)
Ю с у п о в. Шумный человек!..
Козинец неожиданно открывает дверь.
К о з и н е ц. Как ты меня обозвал, дед?
Ю с у п о в. Джигит, говорю, товарищ богдыхан.
К о з и н е ц. То-то!.. (Уходит.)
Ю с у п о в. Богдыхан все время под кайфом ходит?
Т р е у м о в. Жена у него недавно умерла. Теперь выпивает иногда. «Нагрянуло», говорит. Но дело свое в любом состоянии делает и знает его хорошо… Господи, неужели скоро и у нас газ будет?! Знаешь, Василий, когда я узнал, что через область пройдет большая магистраль, я покой потерял! Закрою глаза и вижу: женщины наши дорогие стоят в белых фартучках у таких же белых газовых плиток чехословацкого производства и половником этак в кастрюле с дымящимся борщом помешивают… А на другой конфорке — картошка с салом шкварчит… И никто в селе, ругаясь, не тюкает топором по полену, не тащит из сарая грязные ведра с углем, эх… (Достает из ящика стола валидол, кладет таблетку под язык.)