Право остаться
Шрифт:
Я остановился в небольшой гостинице. Скромный номер, в котором из обстановки только умывальник, пыльное зеркало и кровать. Вещей у меня немного, а если быть точным, то их вообще нет. Перед отъездом из Вустера старался поменьше бродить по улицам, чтобы не подставлять спину под весьма вероятную пулю. Что-то мне подсказывает – наша «золотая эпопея» еще не закончилась, так что в глазах гостиничного портье я выглядел весьма и весьма скромно. Подаренный мистером Хартом докторский чемоданчик, костюм, галстук, сорочка, сапоги и широкополая
После гостиницы заглянул в детективное бюро Пола Брикмана. Упитанный дежурный, полная противоположность своему коллеге из вустерского отделения, был предупредителен и крайне вежлив. Сообщил, что мистер Брикман будет завтра утром, и если я хочу поймать его на месте, то лучше прийти пораньше. Не вопрос. Тем более что дел в Брикстоуне, кроме этого и встречи с мистером Митчеллом, у меня нет. Кстати, я получил от него письмо. Его мне передал портье, когда вернулся в гостиницу. Дэвид Митчелл ждал меня в одной из самых дорогих гостиниц. На ужин… В пять часов вечера.
Если честно, то я едва дождался. Как вы помните, у нас остался незавершенный разговор, и мне очень хотелось услышать ответы на некоторые вопросы. Не буду описывать наши праздные беседы. Погода, цены на золото и собак. Жизнь в Форт-Россе… После ужина, когда мы устроились у камина, мистер Митчелл немного помолчал и наконец перешел к более интересной теме:
– Хорошо, Александр, я немного приоткрою завесу тайны, но лишь для того, чтобы мы смогли быстрее договориться и найти решение, которое устроит нас обоих.
– Буду очень вам признателен.
– Скажите, Александр, вам нравится ваш мир?
– Который именно?
– Тот, откуда вы пришли.
– В нем достаточно отрицательных черт.
– Вот как! Отрицательных? – Он улыбнулся. – Как это мило прозвучало! Отрицательных, значит! Вы мне казались большим реалистом. Неужели я ошибся?
– Смотря что вы ожидали услышать.
– О падении морали, уничижении человеческих свобод. Реальных, а не провозглашенных с трибун.
– Вы говорите с таким пафосом… Не ожидал.
– Напоминает либеральную прессу, не правда ли? Думал, так будет привычнее. Извольте, скажу по-другому: ваш мир подыхает. Напоминает гниющего сифилитика, который пудрит отваливающийся нос и тыкает пальцем в разные механические игрушки. Перечислить все болезни вашей цивилизации?
– Увольте меня от этой радости, – нахмурился я.
– Вот и славно, – благодушно заметил он. – Значит, вы понимаете, что я прав, и не будете меня разубеждать и доказывать обратное.
– Вы пару раз сходили в наш мир, и сразу поставили диагноз?
– Зачем же «сразу»? Мы наблюдаем за вашей цивилизацией уже лет тридцать и, как говорит один мой коллега, «прогноз неутешительный». Это несколько поменяло наши планы по отношению к вам и вашим… соплеменникам.
– Что же входило в эти планы? Сотрудничество? В чем оно должно было заключаться?
– Вот это мы и хотели бы обсудить…
– Вы, конечно, знаете, как спасти наш погибающий мир?
– Если бы мы знали, то не оказались бы здесь, – неожиданно резко ответил он.
– Погодите… Вы… – У меня даже дыхание перехватило. – Кто вы такие?
– Мы такие же пришлые чужаки, как и вы, мистер Талицкий.
– Вы из другого мира?!
– Разумеется. Со здешней техникой между мирами не погуляешь! Мы не из вашего мира. К сожалению, не он один скатился до совершенно скотского состояния.
47
– Это… – Я даже не нашел слов, чтобы выразить свое удивление.
– Невероятно? – помог Дэвид Митчелл. – Пожалуй, я с вами согласен.
– Вы рассчитываете, что я вам поверю?
– Верить или не верить, – он качнул головой и поджал губы, – это ваше право. Если вы не против, то я расскажу историю о гибели мира. Одного из великого множества миров.
– С удовольствием послушаю.
– Итак… – Он посмотрел на огонь камина и прищурился. – Некогда мир был подходящим местом для… двуногих. Таким бы и остался, если бы не бездумное отношение к природе и нравственности. То, что люди называли прогрессом, превратилось в игру для власть имущих. Именно с их подачи мнимые свободы превратились в извращения, а люди – в стадо свиней, готовых на все ради очередной игрушки. Вам это знакомо, мистер Талицкий?
– Есть нечто схожее. Мораль – штука сложная…
– Мораль? – усмехнулся он. – Вы оптимист, мистер Талицкий! Ладно, это ваше право! Я, с вашего позволения, продолжу?
– Конечно. Я весь внимание!
– Все это привело к тому, что мир превратился в загаженное болото, заселенное людьми без идеалов и морали. Само понятие «мораль» стало ехидной шуткой, подкрепленной очередным преступлением извращенца или убийцы, которого обязательно помилуют, потому что смертную казнь упразднили как пережиток варварских времен, недостойный светлого настоящего. Моральные нормы превратились в средство торговли и стали меняться в угоду модным тенденциям. Несмотря на это кастрированное правосудие, повсеместно возникали гражданские войны, спровоцированные мировыми державами…
– Вот это уже знакомо…
– Знакомо?! – Митчелл схватился за ручки кресла и резко наклонился вперед, будто хотел удостовериться в моих словах. – Вы увидели свой мир?!
– Да.
– Нет, мистер Талицкий, я рассказывал о своем мире! Еще пятьдесят лет назад он был очень похож на ваш. Вы можете усмехнуться, и отчасти будете правы: что такое эти жалкие пятьдесят лет? Мгновение! Увы, но для человечества, которое сорвалось и летит в пропасть, каждая секунда на счету.