Право остаться
Шрифт:
«Ваша просьба будет удовлетворена через один месяц. С уважением, Дэвид Митчелл».
Отведенный срок истекал завтра утром. Все валилось из рук, а мысли путались. Смутная надежда переиграть судьбу в покер? Возможно. Цена не важна. Я помню слова о возможных последствиях. Возможных… Даже если исчезну и растворюсь в этом первородном мировом бульоне? Никто не знал, чем это может обернуться. Даже «часовщик» Дэвид Митчелл.
Курил, смотрел на озеро, но мысли летали где-то очень далеко. Такое бывает, когда тебя что-то угнетает и не дает покоя. Мир становится серым и плоским. Смотришь, но не видишь. Воспринимаешь, но не чувствуешь. Табак становится безвкусным, но ты глотаешь горький
Знаю, что такое боль потерь. Знаю, как воспоминания высасывают душу – медленно, но очень верно убивая надежду. Все пережитое и прожитое, с мерзким и противным хрустом, как осколки разбитого зеркала, врезается в плоть, и ты бессильно скалишься в безрассудном ожесточении. Ты – сама боль. Весь. Без остатка. Это залечивается временем, расстоянием, новыми лицами и эмоциями, но ты это помнишь. Знаешь. Чувствуешь. Оно кануло в Лету и осталось в прошлом. Уже пережитом.
По берегу бегали псы. Они подбежали ко мне и ткнулись мордами в холодные ладони, ожидая, что я их поглажу. Не дождавшись, отошли в сторону и легли на землю, тревожно поглядывая на непривычно чужого человека. Я хотел подняться, но не смог. По телу горячей обжигающей волной ударила боль… Перехватило дыхание. Сердце замерло на одно мгновение, но потом вдруг очнулось и застучало частыми ударами, словно не справлялось с этой загустевшей, превратившейся в лед кровью.
Незнакомое чувство ударило по вискам, вторгаясь в мой разум и круша все на своем пути. Как селевой поток или цунами, которые уничтожают все живое. Я корчился от боли и знал, что это такое. Новые воспоминания! Те самые, которые появились несколько мгновений назад. В момент передачи письма Александру Талицкому! Человеку из прошлого. Моего прошлого! Я как наяву, до рези в глазах видел наш московский дворик. Чувствовал летнюю жару и духоту столичных улиц. Пыль. Запах бензина, выхлопных газов и плавящегося асфальта.
– Талицкий?
– Да.
– Александр Сергеевич?
– Это я. В чем дело?
Передо мной стоит совершенно незнакомый человек. Молодой крепкий парень в легком льняном пиджаке и белой рубашке без воротника. Смуглое от загара лицо, слегка небрит. Жгучий брюнет с модельной внешностью. Длинные волосы. Глаза темные, почти черные. Такие мужчины нравятся женщинам. Все это мелькает в голове и уходит куда-то в сторону. Дел по горло. Мне нужно встретиться с женой и дочкой. Мы договорились, что она отвезет малышку к нашему семейному доктору, а потом мы отправимся в парк.
– Вам письмо.
– Простите? Это какая-то ошибка?
– Нет. Поверьте, все серьезно.
– Кто вы?
– Это не важно. Простите, но у меня мало времени…
Он передает небольшой листок бумаги. Непривычно странный – грубой фактуры, с желтоватым отливом.
– Вы уверены?
– Да. Прощайте.
Смотрю ему вслед, не понимая, что происходит, а он уходит прочь по раскаленному тротуару, усыпанному тополиным пухом. Вижу трещины на асфальте. Пожелтевшую от жары траву. Звякнул велосипедный звонок. Стайка детей на площадке под присмотром своих бабушек. Держу в руках мобильный телефон. Вот я кладу его в нагрудный карман рубашки и разворачиваю листок бумаги, на котором написано всего несколько строк…
Знаю, что произойдет дальше, и чувствую свое недоумение. Растерянность. Недоверие и легкую досаду на эту глупую, неизвестно кем подстроенную шутку. Нет… Не надо! Не смей! Пожимаю плечами.
Не надо, Саша! Поверь!!! Это правда!
Листок смят и отброшен.
Он не долетает до урны и падает рядом с огрызком яблока и окурком. Мое сознание заволакивает туманом, а человек из прошлого, который так поразительно похож на меня, пожимает плечами, разворачивается и уходит в сторону дороги! Ему надо встретиться с женой и дочкой. Она отвезет малышку к семейному доктору, а потом они отправятся в парк…
Я, сегодняшний, сидел на берегу озера и выл! Выл от боли… Цеплялся руками за песок и выл. Как старый и одинокий волк. Видел голубое небо и понимал, что нельзя изменить наше прошлое. Время неподвластно! Никому. Даже «часовщикам». Единственная возможность что-то изменить – делать все, что нужно для будущего. Чтобы однажды обернуться назад и счастливо улыбнуться.
Даже здесь – в чужом для меня мире, которому суждено стать моей новой родиной.
51
После того как Ростовский вернулся в Форт-Росс, уже в чине действительного статского советника, я два года прослужил под его непосредственным началом. Гонял бандитов на приисках и обеспечивал охрану золотых обозов. Потом начались дела поважнее. Закрутились другие комбинации и начались шпионские игры. Кстати, Дмитрий Алексеевич не забыл о своем обещании «похлопотать» и привез именную грамоту, согласно которой мне было пожаловано личное дворянство. Должен признать, что это событие никоим образом не отразилось ни на моих отношениях с местными жителями, ни на карьере. Еще одно доказательство, что в этих краях людей оценивают по делам, а не по званиям. Вместе с этой грамотой получил и документы на Прошкину падь. Она стала моей вотчиной, но, увы, без особой пользы для меня лично. Там сейчас живут пять человек: Михалыч, Челищев и трое новых поселенцев, которые пришли из нашего мира. Они как-то сотрудничают с «часовщиками», но как и чем именно занимаются, не знаю. Дэвид Митчелл сдержал свое слово: про меня забыли. Будто и не было никогда Алекса Талицкого – путешественника между мирами. Есть Александр Сергеевич Талицкий – сотрудник одного из департаментов Казначейства Форт-Росса.
Новая служба, новые приключения и новые встречи. Неудачи, промахи и победы. Марк Брэдли оказался прав: стрельбы было не меньше. Несколько раз нащупывал след Вениамина Кротова, но этот парень был так ловок, что ускользал из всех моих ловушек. Он и правда оказался очень достойным противником.
Вскоре началась война между Россией и Британией, которая продолжалась почти два года. Даже сейчас я не рискну назвать победителя. Русский медведь изрядно потрепал шкуру английского льва, но и сам зализывал тяжелые раны. Отголоски войны долетали и до наших окраин. Прибавилось работы у шерифа Брэдли, который воевал с разной швалью на своем пограничье. Благодаря супруге, Марьяне Минаевне, он довольно сносно говорил по-русски, а самым любимым выражением стала фраза, которой с ним поделился Михалыч: «Я мзду не беру – мне за державу обидно!» Если честно, то я даже боюсь представить, сколько купцов, уличенных им в контрабанде, получили по морде под эту знаменитую фразу! Марк Брэдли всегда был скор на расправу.
Пытаясь взять реванш после неудачной военной кампании, британцы активизировались на окраинах Российской империи. Можно сказать, что для нас война так и не закончилась. Воспоминаний хватило бы на целый роман, не будь они под грифом «Совершенно секретно». Может быть, позже? Если выживу.
Так уж получилось, что правила игры изменились, и Александр Сергеевич Талицкий был выведен за штат. Несмотря на «официальную отставку», моя фамилия частенько мелькала в секретных циркулярах. Вы правы – негласно я так и остался в департаменте Казначейства, но служба больше походила на ремесло охотника за головами. Может, и не совсем точное определение, но я предупреждал, что все не так просто, как может показаться.