Право по рождению
Шрифт:
К его удивлению и облегчению, светловолосый лучник опять принял его ответ за чистую монету:
— Упал на улице! Ты становишься слишком рассеянным! Ладно, давай найдём, обо что тебе вытереть руки, и пойдём уже…
Не найдя ничего подходящего поблизости, Мендельн был вынужден обтереть ладони об одежду. Будучи фермером, он привык к этому движению, но его немного смущало предстать таким в Парте. Но не могли же они из-за этого сначала возвратиться в имение мастера Этона. Мендельну очень хотелось увидеть, что происходит на площади.
Он начал идти за Ахилием, только для того, чтобы остановиться в нерешительности спустя несколько шагов. Убедившись, что друг не смотрит в его сторону, Мендельн быстро огляделся вокруг в поиске.
Призраков, которые были с ним со времени битвы, нигде не было. Словно, когда укрытая фигура отправила духов могил на покой, она сделала то же с тенями стражников Храма.
— Спасибо, — прошептал он.
— Ты что-то сказал? — спросил лучник фермера, останавливаясь, что бы тот смог нагнать его.
— Нет… — ответил Мендельн, энергично качая головой. — Ничего.
Ахилий воспринял этот ответ, как и все остальные, за что брат Ульдиссиана был ему благодарен. И всё же, пока они спешили вперёд, разум Мендельна витал вокруг не положения его брата, но тревожащего, да что там, даже зловещегослучая, который ему только что пришлось пережить.
Одно беспокоило его больше всего. Не то, что случилось, не это именно. Нет, это был новый вопрос, который подняло странное видение… Вернее, два вопроса, связанных между собой.
Чем былДракон… И почему он избрал его?
* * *
Несмотря на показную весёлость Ахилия, его настроение было мрачнее, чем когда он отправился на поиски Мендельна. Лучник совсем не ожидал обнаружить брата Ульдиссиана стоящим у входа в такое место. Это во второй раз возвратило с полной силой ужасающее ощущение, которое испытал Ахилий после прикосновения к камню.
Он немедленно попытался прикрыть свою внезапную муку, и был благодарен Мендельну за то, что тот бы так поглощён чем-то, что не заметил. К несчастью, эта поглощённость в свою очередь привлекла внимание охотника… И изъедала Ахилия даже сейчас.
Мендельн отрицал, что заходил на кладбище, когда лучник спросил у него. Но Ахилию не нужно было обладать обострёнными чувствами охотника, чтобы понять, что грязь на руках была не такая, какую можно найти на улице. Она была суше, выглядела старше, к ней были примешаны сорняки и трава.
Это была грязь, которую вернее всего найти — очень легко — на кладбище.
Это, в свою очередь, заставило Ахилия припомнить другой случай, в Сераме, когда брат Микелий пожелал увидеть могилу убитого проповедника… И заявил лучнику и остальным, что она была кем-то осквернена. Верховный инквизитор считал, что Ульдиссиан как-то причастен к этому. Ульдиссиан или кто-то, близкий ему.
И вот теперь Мендельн был здесь, на другом кладбище, с руками в грязи, Мендельн, который любопытным образом отсутствовал на протяжении большей части событий в деревне.
Мендельн… Который в чём-то начинал пугать Ахилия даже больше, чем Ульдиссиан.
Глава тринадцатая
День за днём летели в Парте, а работе Ульдиссиана не было видно конца. Не то что бы он не мог почувствовать силу, курсирующую внутри тех, кто к нему приходил, но то, что дальше этого дело у них не заходило, не приближаясь к возможностям его или даже Лилии, удивляло Ульдиссиана. Он говорил с ней об этом, когда они лежали в постели в роскошных палатах, предоставленных им щедрым мастером Этоном, но Лилию, похоже, совсем не волновало отсутствие результатов.
— Это показывает, любовь моя, что ты даже более особенный, чем я уже знаю, — проворковала она, пробегая рукой по его груди. — Но подожди ещё несколько дней. Думаю, ты увидишь то, чего так желаешь.
— Я рад, что ты так думаешь, — ответил он угрюмо. — Мне это тем более приятно, что я знаю, как ты не рада тому, что мы всё ещё здесь, а не в Кеджане.
— Уж приспособиться я всегда смогу, дорогой Ульдиссиан. Я поневоле научилась этому.
Ульдиссиана озадачило это замечание, но, когда он посмотрел на неё снова, то обнаружил, что Лилия только что уснула. Несколько минут спустя он присоединился к ней и на несколько часов был освобождён от своих опасений.
* * *
Не прошло и двух дней, как предсказание благородной девы сбылось. К этому времени Ульдиссиан уже притронулся практически ко всем в городе. Было на удивление мало людей, которые не спешили пробуждать дар внутри себя, и ещё меньше тех, кого он сам отвергал.
Это мастер Этон назвал тех, на кого Ульдиссиану не следовало тратить время. Все они были преступниками, и потому более всех вызывали подозрение и недоверие. Будучи главным судьёй в Парте, торговец знал большинство из них в лицо. Когда он узнал, что делает Ульдиссиан, он тут же посчитал нужным стоять рядом с ним.
— Вон тот человек, — заявил Этон. — Будь осторожен, давая ему что-либо… — затем указал на другого. — Вот этот может перерезать тебе горло, пока ты будешь приветствовать его, так что присматривай за ним тоже.
Поначалу Ульдиссиан покорно подчинялся, но в этот день он снова увидел первого подозрительного человека, неприятного, бородатого мужа по имени Ромий. Страшный шрам проходил через большую часть его плешивой головы — без сомнения, следствие его грязных занятий. Когда Ромий понял, что за ним наблюдают, он хотел скрыться. Но Ульдиссиан вдруг решил, что хочетговорить с обладателем сомнительной репутации.
— Ромий! Ромий! Подойди ко мне!
Сотни пар глаз поглядели на Ромия. У него не было выбора, кроме как выйти вперёд, не обращая внимания на сердитые взгляды городской стражи и многих других.
Мастер Этон тоже был недоволен:
— Ульдиссиан, я знаю, у тебя добрые намерения, парень, но такие, как он,скорее, будут представлять опасность, если дать им дар…
Лилия положила мягкую ладонь на руку торговца:
— Но дорогой Этон! Как вы можете знать, что подобные Ромию уже не получили помощь Ульдиссиана? Можете ли вы утверждать, что знаете каждогозлодея в Парте?