Право по рождению
Шрифт:
Мендельн чувствовал бы себя очень одиноко, если бы не одно «но»… Он всё ещё был окружён тенями стражников, которых убил Ульдиссиан.
С момента их появления ему требовались величайшие усилия, чтобы не выкрикнуть правду. Либо что эти человеческие тени существовали, либо что он сошёл с ума… Либо то и другое. Мендельн не знал, что было бы хуже. Он знал лишь то, что хочет рассказать хоть кому-нибудьо том, что происходит с ним.
Но не рассказал. Он не сказал ничего, даже когда они прибыли в Парту, где его надежды на то, что призраки оставят его, рассеялись сразу,
Впрочем, пожалуй, «боялся» уже не было правильным словом. Определённо, они продолжали его беспокоить, но, чем больше они находились вокруг него, тем меньше его пугали. Они ничего не делали, только смотрели. Не осуждающе, но так, словно ждали от него какой-то речи. До сих пор, правда, Мендельн сказал им немного. Он вежливо просил их уйти, но, поскольку они не подчинились, он не видел причин предпринимать дальнейшие попытки разговора.
В эту минуту они беспокоили его меньше всего. По мере продвижения по городу Мендельн начал замечать особые признаки старости на зданиях, словно Парта была каким-то древним, давно оставленным местом. С каждым шагом изменения становились всё разительнее. Серый оттенок становился темнее, постепенно переходя в чёрный…
Он осознал, что это неправильно. Где все? Где Ульдиссиан, за которым он пошёл? Мендельн волновался за своего брата, особенно за то, что могут сделать партанцы. Он слишком живо помнил, что случилось в Сераме, где люди, которых Ульдиссиан знал всю свою жизнь, повернулись против него…
Но затем его взору открылось то, что заставило Мендельна споткнуться на ходу и совершенно позабыть о своём брате. Он развернулся, намереваясь бежать… Только для того, чтобы обнаружить себя повёрнутым в том самом направлении, которое он только что оставил.
В направлении давно заброшенного кладбища. Кладбища, которое, судя по древним статуям, не могло быть партанским.
С тенями мёртвых, уже окружавшими его, брат Ульдиссиана не видел ничего хорошего в том, чтобы войти на заросшую территорию кладбища. Но, когда он попытался пятиться, кладбище придвинулось ближе. Несмотря на это, Мендельн попытался сделать ещё шаг назад…
И в следующий миг обнаружил себя стоящим внутриразорённых земель.
Захлёбывающийся звук только и сумел издать он, пытаясь сообразить, что с ним происходит. Он молил, чтобы всё это оказалось плохим сном, но знал, что это не так. Затем Мендельн подумал о потерях сознания и предположил, не является ли это их странным продолжением. У него точно не было другого ответа.
Внезапно он заметил ещё один очень любопытный — и тревожащий — момент. Тени мёртвых стражей не проникли внутрь вместе с ним. Они парили за пределами сводчатых ворот, словно крылатая горгулья, которую он увидел наверху, не пропускала их. Впервые Мендельн был бы рад их компании — потому лишь, что они были хоть немного знакомы. Теперь он оказался совершенно один пред лицом неизвестности.
Он начал оборачиваться… Как вдруг почувствовал, словно рука тянет его вглубь кладбища. Проковыляв несколько шагов, Мендельн взглянул назад. Он тут же сглотнул. Естественно, там не было никого.
Фермер взглянул на первую могилу. Полукруглый камень отмечал место. Могила была выкопана так давно, что была осаждена поколениями сорняков и травы и даже немного осела. Мендельн снова огляделся по сторонам, затем присмотрелся к камню.
Едва различимые в странных серых тенях там были те же символы, что и на камне подле Серама.
Против его воли Мендельна охватил восторг от этого открытия. Проявляя уважение к могиле, но встал на колени сбоку и подался вперёд к камню. Присмотревшись, Мендельн смог убедиться в своей правоте. Многие из тех символов были на камне, но последовательности он не узнавал.
Без колебаний он приложил пальцы к первой строке. Он тут же почувствовал, как от символов исходит некая сила. Мендельн слышал о словах силы, какие предположительно в своё время использовали кланы магов, и он мог только предположить, что это было одно из них.
Оглядевшись по сторонам, брат Ульдиссиана обнаружил, что поле камней кажется бесконечным. Могилы были отмечены по-разному. Помимо полукруглых камней были и звездообразные, и приземистые прямоугольные, и ещё всякие. Осматривая пейзаж перед ним, Мендельн заметил возвышающуюся крылатую статую, держащую в одной руке оружие.
Влекомый статуей, он заскользил среди могил, чтобы лучше разглядеть её. Восторг сменился ужасом. Он должен узнать больше. Был ли это склеп для умерших членов магических кланов? Если так, то были ли они как-то связаны с тем, что происходит с ним… И с Ульдиссианом, если уж на то пошло? До сих пор он бы усомнился в этом, исходя из того немногого, что уловил среди торговцев, отмечающих, что некогда могущественные кланы просто-напросто укрыли себя от мира, чтобы продолжать свои противоборства разума друг против друга. Вряд ли у них нашлось бы время на пару фермеров, живущих далеко от большого города.
Хотя статуя стояла в глубине кладбища, едва Мендельн начал идти по направлению к ней, как тут же оказался рядом. Он остановился, пытаясь понять, что бы это могло быть. Лицо крылатого существа было полностью скрыто капюшоном, не считая проблесков рта и спадающих волос. Облачение из мантии и нагрудника напоминало снаряжение инквизиторов Собора, но лепка наводила на мысль о лучшем материале. На нагруднике было начертано ещё несколько слов на том же загадочном языке.
Мендельн снова взглянул на крылья, отмечая, что они отличаются от птичьих. То, что он сначала принял за оперение, при ближайшем осмотре больше походило на попытку мастера передать языки пламени. Мендельн никогда не слышал легенд о существах или духах с такими крыльями, их не было даже в сказках, которые мама рассказывала ему в раннем детстве.
В левой руке гигантская фигура держала огромный меч, остриё которого покоилось на основании статуи. Другая рука указывала вниз, не на одну, как показалось Мендельну, а сразу на несколько могил. У него создалось острое впечатление, что это должно что-то значитьдля него, но что именно, брат Ульдиссиана не мог сказать.
И вот, несмотря на своё положение, Мендельн рассердился не на шутку. Вообще он был терпеливым человеком, но кто-то пытался — и у него отлично получалось — вывести его из себя.