Право последнего вздоха
Шрифт:
– Если все знают, что это он, то почему не остановят его? – удивилась я, чувствуя внезапный приступ тошноты от всего происходящего. – Это же он начал нарушать договор!
– Кто остановит? Ты или я? Вампиры пойдут за ним, рано или поздно, но все примут его позицию, а люди согласятся на любые условия, лишь бы остаться в живых. Какое-никакое существование лучше смерти. Странно, что он не испытывал этот дар на тебе…
– Я не позволяла ему к себе прикасаться. – Удивительно, что мой врожденный страх вампиров мог спасти меня от неминуемой гибели. – Так это конец? Ньюбелз покончит с оставшимися Старейшинами, и все? Так просто?
– Да, – согласилась Виолетта, – легче легкого, а Даргон строил такие сложные планы – заговоры, война… У Ньюбелза достаточно талантов, чтобы покорить этот мир без особых потерь со стороны бессмертных. Страх – лучший мотиватор.
– Не хотела бы я жить в таком мире…
– Тебе и не придется. Для нас все скоро закончится, и если ты надеешься, что приговором будет не смерть, то очень ошибаешься. Вопрос лишь в том, какой она будет – быстрой или медленной, легкой или тяжелой, страшной или терпимой? За что голосуешь? – Она не дождалась моего ответа. – Ладно, я подумаю сама. Как насчет массовой казни? Обязательно показательной, чтобы устрашать остальных. Сожжение? Нет, слишком много мороки. Кол? Точно нет, куда-то меня понесло в Средневековье. Они могут потребовать возместить наше преступление кровью.
– Кровью? – вздрогнула я, еще сильнее сжимаясь в комок. – Это что, перерезать вены?
– Ты не читала Договор? – удивилась девушка. – Ладно, кого я спрашиваю. За преступление против Совета платят кровью, и обвинитель может получить ее в любом виде. Выпить сейчас или оставить по запас, – рассмеялась она больным каркающим смехом. – Консервы.
Я вспомнила историю Виллиса, и то, что они заставили его сделать с девушкой. Плата кровью. Поступит ли так Эдриан? Мой ночной кошмар вновь претворялся в реальность, его тяжелое дыхание, острые клыки, боль в шее. С другой стороны, это было одним из лучших вариантов – умереть в его руках, просто тихо уйти. Не важно, что происходило между нами все это время, забывая обо всех своих страха и сомнениях, обидах, я все же доверяла ему, большем, чем кому-либо другому.– Черт, когда нас уже покормят…
Виолетта не договорила, когда над нами разнесся металлический скрежет – кто-то спускался вниз. Я на всякий случай отползла к самой стене, вглядываясь в темный коридор. Из тени выступили двое стражников, холодные и безразличные, как эти каменные стены. Черная одежда походила на траурный наряд, словно это уже были наши похороны.– Совет готов начать слушание. Вас доставят в главный зал.
Звякнул замок и решетка распахнулась. Я, шатаясь, поднялась на ноги, борясь с животным желанием вжаться в угол и притвориться, что меня здесь нет. Стражи терпеливо ждали. Ни наручников, ни мертвой хватки их холодных рук – они знали, что нам некуда бежать, невидимые кандалы и так сковывали нас по рукам и ногам, замедляя шаги, отнимая силы. Виолетта шла впереди, даже не оглядываясь на меня. Во всей ее походке чувствовалась решительность – прямая спина, высоко поднятая голова, когда же я плелась позади, сосредоточившись лишь на том, чтобы не упасть. Мы поднялись по каменной лестнице, витиевато уходящей вверх метра на четыре. Ступени из черного камня отличались по размеру и высоте, превращая наш подъем в настоящий ад – еще одну пытку для заключенных. Первые лучи света ослепили привыкшие к полумраку глаза, причиняя физическую боль. Стражи вели нас куда-то вперед по длинным изысканным коридорам, которые так явно контрастировали с нашей тюрьмой. Постепенно я начала узнавать интерьер, вспоминая то, с чего все началось. Мы возвращались к самому началу. Светлый зал сейчас казался огромным, даже присутствие пары десятков людей только подчеркивало его необъятность – высокие потолки, зеркальный пол, практически полное отсутствие мебели. Как и в прошлый раз трибуна старейшин возвышалась над всеми остальными, только теперь их число значительно сократилось. Бегло пробежав взглядом по суровым лицам, я заметила только одного человека, в его глазах читался неподдельный ужас, он знал, что последует за остальными, но не пытался бежать. Мы остановились в самом центре, освещенном чуть сильнее, чем остальная часть комнаты, по обе стороны от нас уже стояли люди, такие же замученные, потерянные и принявшие свою судьбу. Некоторых из них, мне казалось, я видела до этого среди служителей раз или два, но большая часть выглядела незнакомой. У каждого из них за спиной немой тенью стоял страж, то ли, чтобы исключить возможность побега, то ли – нападение на старейшин. Двери вновь распахнулись, впуская вампиров – впереди всех шел Ньюбелз, который гордо прошествовал мимо нас и занял место на возвышении, в самом центре. Эдриан и его мать быстро промелькнули, опустив головы, замерев в тени по правую сторону от трибуны. Следом шел Виллис, его фигура казалась напряженной, словно окаменевшей – сжатые кулаки, напряженные скулы – он бросил на меня мимолетный взгляд, и я вздрогнула от плескавшихся в нем волн отчаяния. Что он здесь делал? Очередной щелчок двери и стражи ввели группу людей, напуганных, словно загнанное стадо овец. Они держались друг за друга, стараясь не подходить к вампирам близко, словно боясь умереть от единого прикосновения. Они отличались– Нам пришлось собрать Совет в срочном порядке. Очень печально, что теперь он представлен не в полном составе, но настали тяжелые времена, которые может пережить не каждый. Но сейчас не время отступать. Мы должны сплотиться перед надвигающейся опасностью, принять вызов. Наше терпение не безгранично, и сегодня истекла последняя капля. Умер член Старейшин, и мы обязаны наказать виновных.
Я дернулась от его слов, даже не веря, что это происходит на самом деле. Виновные? Мой взгляд скользнул по лицам бессмертных – они ничего не выражали, лишь смирение, ужасающую покорность, сквозь которую не пробивалось сострадание. Они знали, каждый из них понимал, кто виновен в происходящем и к чему все идет, и их это полностью устраивало. Даже Эдриана? Я пыталась поймать его взгляд, но он каждый раз отводил его в сторону, словно ему совершенно не было дела до этой истории. Но его мать ничего не скрывала, ее черты исказились ужасом, и мне даже не верилось, что вампиры способны на такие эмоции. Она ничего не могла сделать, лишь стоять в стороне, смотря то на меня, то на Эдриана, то на своего мужа. Круг замкнулся.– Эти смертные предстали перед нами за самое страшное преступление в истории нашей вечности – за предательство. Столько тысячелетий мы существовали с ними бок о бок, поддерживая и защищая их род, и вот она плата! Я здесь чтобы отстоять не только свою честь, но и честь своего сына, своей семьи, своего народа.
Он замолчал, и комната вновь погрузилась в тишину, лишь где-то под потолком дважды прокатилось гулкое эхо. Я заметила, как остальные Старейшины кивнули, безоговорочно соглашаясь с ним. Ньюбелз улыбнулся произведенному эффекту, уголки его губ слегка скользнули вверх, но глаза смотрели все также холодно,– Сегодня особенный случай. Двое из нас должны восстановить справедливость. Привести предателей.
Страж толкнул меня вперед, в самый центр комнаты, отделяя от общей массы. Через секунду рядом со мной стояла Марина, пригнувшись под лучом света, словно загнанное животное.– Тео, – прошептала она, но ее радость быстро сменилась прежним ужасом. Девушка было хотела броситься ко мне в поисках защиты, но стражи мрачной тенью скользнули ближе, принеся с собой поток холодного ветра, снова отдалившего нас друг от друга. – Тео…
– Молчи, – шикнула на нее я, стараясь сохранить чувство самоконтроля и смело взглянуть в глаза вампирам. – Тише.
– Эти двое обвиняются в самом страшном предательстве, оскорбив чувства бессмертных, растоптав то вечное, что мы бережем для наших единственных. Они подошли слишком близко, а потом вырвали все еще трепещущее сердце, втоптав в грязь. Вы, – обратился он на этот раз к нам, – могли стать частью этого общества. Мы могли предложить вам все – вечную жизнь без страхов и сомнений, но вы выбрали другой пусть – уничтожить нас, забыв обо всем хорошем, что принесли в этот мир бессмертные. Вы возместите это кровью! Эдриан, – он повернулся к своему сыну, который до этого вообще не шевелился, – ты готов взять плату кровью, чтобы вернуть честь нашей семье?
Я застыла, прослушиваясь к каждому звуку, лишь бы не пропустить его ответа. Неужели он был готов убить меня на глазах у всех? Кто знает, что творилась в его голове, возможно, эта смерть стала бы самой милосердной из всего, что мог решить Совет, точнее то, что от него осталось. Но Эдриан молчал, словно эти минуты могли что-то изменить. Мое сердце, до этого стучавшее как сумасшедшее, начало успокаиваться – выхода не существовало, как для меня, так и для него. Он оказался в плену, так же как и я, погрязнув в правилах и обычаях своего мира. Наш дуэт оказался провальным.