Право приказа
Шрифт:
– Я не получал никаких указаний...
Кажется, Шеланов выругался, но в это время у меня за спиной послышался цокот магнитных подошв, и я обернулся. С закутанной полотенцем головой из душевой возвращался Нордвик. Тщательно растирая голову, он отстранил меня от кресла и сел. Затем снял полотенце. Я обомлел. От его пышной шевелюры не осталось и следа. Голый череп стыдливо розовел младенческой кожей, как бывает только после депилата, и по нему, страшный в своей наготе, глубоким оврагом змеился безобразный шрам, заканчивающийся за оттопыренным ухом.
– Здесь тебе никто ничего
– У меня нет времени вводить всех в курс дела.
Я непроизвольно бросил взгляд на таймер. Семнадцать четырнадцать.
– Сообщи о происшедшем в патрульно-спасательную службу, - продолжал Нордвик.
– И вызови мой крейсер. Может статься, ему придется здесь поработать...
– Уже вызвали.
– Хорошо. Теперь дальше. Я отключил блокировку системы запуска двигателей лайнера и попытаюсь вывести двигатели на режим прямым нейроуправлением. Вполне возможно, что я их сожгу, но две минуты они проработают у меня на полной мощности. Твоя же задача: когда я буду готов, ты выстрелишь в Глаз из катапульты... Ты ведь говорил, что диафрагма после обстрела захлопывается на две с половиной минуты?
– Да, - кивнул Шеланов и тут же поперхнулся.
– Но... мне нечем стрелять...
– Что значит - нечем?
– опешил Нордвик.
– В катапульте нет рабочего вещества.
– А тот астероид, который вы только что приволокли?!
– Даже если бы он смог поместиться в катапульту, мне его нечем туда затолкать!
– тоже сорвался на крик Шеланов.
Кажется, я впервые увидел Нордвика растерянным. На нашей станции было всего два бота. Но один, с Банкони, находился сейчас неизвестно где, дрейфуя с сожженным двигателем в космосе, а второй был здесь. И тут впервые жуткий холодок неприятной струйкой побежал по моей спине. Похоже было, что восхищенные взгляды девушек могут уже никогда не коснуться моих шевронов. Какие только глупости не лезут в голову! Но я ошибся в Нордвике. Он быстро оправился. То ли у него был в запасе еще один вариант, то ли его голова в этой ситуации работала быстро, трезво и четко. Как компьютер.
– Тогда - не мешай, - жестко сказал он Шеланову и отключил внешнюю связь. Затем повернулся к капитану "Градиента" и посмотрел на него внимательным взглядом.
– Значит так, сынок, - тихо сказал он.
– С прической тебе придется расстаться... Запустишь двигатели ты. Надеюсь, не забыл, что такое прямое нейроуправление?
Чеслав Шемаи съежился.
– Нет...
– прошептал он.
– Что значит - нет? Не забыл или прически жалко? Нордвик бросил взгляд на таймер. Я тоже. Оставалось тринадцать минут.
– Я не смогу...
– Что значит - не смогу?!
– взъярился Нордвик. Глаза
его недобро щурились.
– А ну, марш в душевую!
– Я не смогу...
– снова пролепетал Чеслав Шеман и тут же быстро затараторил: - Когда мы в институте сдавали зачеты по нейроуправлению, я с трудом укладывался в три минуты...
Нордвика перекосило.
– Черт бы тебя побрал!
– выругался он и, резко повернувшись к пульту, включил селектор внутренней связи.
– Внимание по всему кораблю!
– сдерживая себя проговорил он.
– Прошу пассажиров, имеющих права пилотов, отозваться. На отзыв - одна минута. Повторяю: в течение одной минуты.
Секунд через пятнадцать отозвался чей-то голос:
– Микробиолог Бахташ Тарма. Двести шестая каюта. Имею любительские права...
– Спасибо, не надо. Прошу отзываться пилотов не ниже первого класса.
Минута прошла в напряженном молчании. Больше отзывов не поступило. Нордвик подождал еще лишних секунд десять, затем отключил селектор и повернулся к Чеславу. Лицо Нордвика было страшным и одновременно жалким. Смесь ярости и страдания.
– В таком случае...
– прохрипел он, лицо его исказилось, и он часто-часто задышал, - на боте пойдешь ты. Твоя задача... по моему приказу... направить бот в супермассу...
Я похолодел. Так вот какой второй вариант был у Нордвика! И без того потерявший свою розовощекость Чеслав Шеман побледнел еще больше.
– Нет...
– Он испуганно замотал головой.
– Я не смогу...
– Сможешь. Больше это некому сделать.
Шеман продолжал мотать головой. А я стоял и с ужасом наблюдал, как один уговаривает другого пойти на смерть.
– Надо, сынок, надо... Я бы сам пошел, но никто не сможет тогда вывести лайнер. А послать туда этого микробиолога...
Чеслав Шеман только сильнее замотал головой. Казалось, еще немного и с ним случится истерия. Но тут лицо Нордвика посуровело, и он жестко сказал:
– В таком случае, я тебе приказываю: сесть в бот и направить его в супермассу. Как старший по званию. Выполняйте приказ!
И тут я не выдержал.
– Да какое ты имеешь право приказывать!
– гаркнул я в лицо Нордвику. Посылать человека...
Закончить я не успел. Лицо Нордвика исказилось яростью, он повернулся ко мне и ударил. Страшно, сильно - у него была опора в невесомости на магнитные подошвы.
Когда я пришел в себя, Чеслава Шемана в рубке уже не было. Я висел под потолком; левой стороны лица не чувствовалось, словно ее облили анестезином, видел только правый глаз. В рубке горели почти все экраны: на одном, практически закрывая всю его поверхность, темнел близкий "зрачок" супермассы; на втором рельефно вырисовывался уже отшвартованный от лайнера бот; на третьем - лицо Чеслава Шемана в рубке "мухолова"; на четвертом по корпусу лайнера медленно перемещался двигательный отсек, занимая позицию напротив "зрачка" супермассы. На таймере горело время: пять минут сорок восемь секунд. А из кресла пилота торчала бритая голова Нордвика, сплошь утыканная присосками белесых проводов.
– Подлец!
– прохрипел я разбитыми губами. Резкая боль рванула мне всю челюсть.
– Убийца!
Подсознание глупо отметило толику мелодраматичности этих фраз и всего моего положения. От злости на себя и на свое подсознание я попытался оттолкнуться от потолка, чтобы броситься на Нордвика, но у меня ничего не получилось. Я только завертелся в воздухе.
– Не мешай, - не оборачиваясь, спокойно сказал Нордвик.
– Если мы начнем сейчас драться, лайнер войдет в супермассу. А здесь восемьсот двадцать три человека, не считая нас.