Право собственности и способы его защиты в гражданском праве
Шрифт:
§ 6. Владение
На первом месте среди правомочий собственника находится владение. Это не случайно: не зря великий немецкий юрист XIX в. (и почетный профессор Императорского Санкт-Петербургского университета) Рудольф Иеринг называл владение «форпостом собственности». Именно владение вещью как в обычном представлении о праве собственности, так и на практике представляет собой первейшее следствие наличия у лица права собственности. Термины «владение» и «право собственности» в разговорном языке употребляются обычно как синонимы: вспомним часто встречающее в объявлениях выражение «продается от владельца».
Однако, несмотря на то что собственник в большинстве случаев является владельцем, владение не только фактически может осуществляться не собственником, но и представляет собой самостоятельную категорию, не просто отличную от права собственности, но иногда и противопоставляемую ему. Как утверждал римский юрист Ульпиан, «нет ничего
Элементом права собственности, частью триады правомочий собственника выступает не само владение как фактическое состояние, а правомочие владения, т. е. юридически обеспеченная возможность владеть вещью. Сама же категория владения, несмотря на кажущуюся простоту этого привычного в быту слова, является давней проблемой гражданского права. Как писал И. А. Покровский, «владение, несмотря на огромную литературу о нем, продолжает до сих пор оставаться одним из труднейших отделов гражданского права» [51] .
51
Покровский И. А. Владение в русском проекте гражданского уложения // Журнал Министерства юстиции. 1902. № 10. С. 27.
Прежде всего, в континентальной цивилистике владение означает фактическое обладание лица вещью, т. е. обладание, рассматриваемое независимо от наличия или отсутствия у этого лица какого-либо права на вещь [52] .
В английском же праве владение традиционно считается правом на том основании, что владение защищается законом: «Если лицу предоставляется защита, это лицо обладает правом» [53] .
В континентальном праве категория владения до сих пор находится под сильным влиянием идей римского права, которое определяло владение при помощи двух критериев, равно необходимых. В первую очередь, должно наличествовать собственно фактическое господство лица над вещью – то, что называлось corpus possessions; кроме того, требовалось наличие и animus possessions, т. е. намерения лица владеть вещью [54] . Animus possessions при этом должен был выражаться не просто в желании обладать вещью, а в намерении обладать ею именно как своей собственной. Иными словами, для признания наличия у обладателя вещи animus possessions он не обязательно должен считать вещь своей собственностью по праву, но все же должен не признавать чьей-либо еще власти над вещью. Такой animus possessions есть, разумеется, прежде всего, у владеющего вещью собственника. Однако, кроме того, воля владеть вещью как своей есть и у лица, которое, добросовестно заблуждаясь, считает себя собственником (например, лицо купило краденую вещь); наконец, animus possessions есть и у недобросовестного субъекта, который незаконно завладел заведомо чужой вещью и не намерен возвращать ее (например, вор). Все подобные лица с точки зрения римского права признавались владельцами; те же, кому недоставало animus possessions, считались лишь держателями вещи. Так, например, арендатор полагался держателем, поскольку обладал вещью на основании соглашения с собственником, т. е. не мог владеть вещью как своей.
52
Впрочем, Д.В.Дождев пишет следующее: «Г. И. Вилинг утверждает, что в настоящее время большинство специалистов считают владение правом (см.: Wieling H.J. Sachenrecht: Ein Handbuch. Bd 1: Sachen, Besitz und Rechte an Beweg-lichen Sachen. 2. Aufl. Berlin: Springer, 2006. S. 135; Там же. A. 4–6 (литература))» (,Дождев Д. В. Владение в системе гражданского права // Вестник гражданского права. 2009. № 4. С. 6. Прим. 2).
53
Holmes О. W., Jr. The Common Law. London, 1882. R214.
54
Ibid.
Это разграничение имело большое значение. Хотя владение и не признавалось правом, оно защищалось специальным механизмом –
Впрочем, правило о «двучленное™ владения» применялось не вполне последовательно: римские юристы считали владельцами и некоторых лиц, у которых очевидно не было требуемого намерения обладать вещью как своею (например, залогодержателя, эмфитевта, прекариста и пр.). Видимо, это можно объяснить тем, что эмфитевт был просто практически собственником, залогодержатель имел конкурирующий с собственником интерес и т. д.
Такой относительно сложный подход к пониманию владения сохранился в некоторых правопорядках. Например, Гражданские кодексы Испании (ст. 430) и Аргентины (ст. 2351–2352) разграничивают владельца и держателя по критерию отношения к вещи как к своей.
В литературе справедливо порой указывается на искусственность определения animus possessions как намерения не признавать чью-либо власть над вещью в принципе в любой момент времени. Лучший пример – арендатор. Арендатор, мол, признает то обстоятельство, что по окончании срока действия договора аренды он должен выдать арендованную вещь собственнику; тем самым он признает власть собственника над вещью. Между тем animus possessions арендатора может быть обнаружен в том, что до тех пор, пока договор в силе, он не признает власть собственника над вещью. «Наниматель не признает ничью власть над вещью в течение срока договора», – пишет об этом Холмс [55] .
55
Ibid. Р. 221.
В то же время при принятии ГГУ от такой конструкции предпочли отказаться, указав в § 854, что владение вещью приобретается установлением фактической власти над нею, т. е. требуется только corpus possessions; об animus и вовсе не упоминается. На это решение оказали влияние работы Р. Иеринга, который писал о том, что всякое фактическое обладание вещью независимо от характера воли обладателя должно считаться владением, если только законодатель в силу каких-либо практических соображений не объявил данного владельца держателем.
Наше право не знает критерия animus possessions, поэтому арендатор, например, признается владельцем арендованной вещи. Между тем в некоторых случаях отношение к вещи именно как к своей имеет значение. В частности, одним из условий приобретения вещи по давности владения является владение вещью именно как своей; как разъяснили нам высшие суды, владение имуществом как своим собственным означает владение не по договору. По этой причине ст. 234 ГК РФ не подлежит применению в случаях, когда владение имуществом осуществляется на основании договора (аренды, хранения, безвозмездного пользования и т. п.) [56] .
56
Постановление Пленума Верховного Суда РФ № 10, Пленума ВАС РФ № 22 от 29 апреля 2010 г. «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав» // Вестник ВАС РФ. 2010. № 6 (далее – Постановление № 10/22).
6.1. Владение прямое и опосредованное
Правопорядки, в которых владелец должен обладать animus possessions, сталкиваются с проблемой владения арендаторов и других лиц, обладающих вещью, безусловно, в своем интересе, но по дозволению собственника, их этим владением и наделившего.
Федеральный Гражданский кодекс Мексики, например, дает в ст. 791 классический пример разделения прямого и производного владения: когда собственник – прямой (первоначальный) владелец – передает владение узуфруктуару, арендатору и т. д., такой владелец объявляется владельцем производным, собственник же продолжает считаться владельцем, однако владение его опосредованное.
Впрочем, даже немецкое гражданское право, не воспринявшее идею animus possessions, в то же время не отказалось от категории опосредованного владения. Параграф 868 ГГУ определяет опосредованное владение следующим образом: если лицо владеет вещью в качестве узуфруктуария, залогодержателя, арендатора, нанимателя, хранителя или на основании иного подобного правоотношения, в силу которого оно вправе или обязано по отношению к другому лицу временно владеть определенной вещью, то последнее также является владельцем (опосредованное владение). Лицо же, владеющее принадлежащей ему вещью, является самостоятельным владельцем вещи (§ 872).