Право вето
Шрифт:
— А сколько лет он скрывался под чужим именем?
— Почти все эти годы.
— Значит, деньги ушли на жизнь. Он ведь уже не работал.
— Он не работал, это так, но сумму, которой он располагал, он потратил не на себя, а на… протоксенусов.
— Что?!
— На протоксенусов, — отчетливо выговорил Хук, наслаждаясь произведенным эффектом. — Все эти годы он жил, расходуя гроши. Он издержал свои деньги сразу, в ближайшие после диверсии месяцы.
— И вы установили, на что именно?
— Да. Оказывается, Нолан притаился на
— Там крутые скалистые обрывы.
— Но зато там мы не держали охрану, надеясь на неприступность этой части горы. А Нолан, как вы знаете, Крэл, в молодости был альпинистом. В Африке он еще был крепок. Это позже, бедуя в трущобах, он… Да, постоянная элегантность его померкла, и тогда… кончился Альберт Нолан. Уверен: одолел он скальный подъем. Ну да не в этом дело, важен факт — он подобрался к кромке кратера. Вот вам и объяснение загадки. Нельзя, нельзя было успокаиваться, узнав, что диверсант пойман и остальные генераторы не повреждены…
Хук встал, подошел к бару, вмонтированному в книжные полки, наполнил до краев бокал и, не разбавляя, выпил. Он не предложил выпить гостям, не прикрыл, как прежде, аккуратно шкафчик и заходил по кабинету.
— Что же, по-вашему, было дальше?
— Прочтите, Инса, еще раз, о чем пишет Нолан. Вот это место. — Хук надел очки и склонился над Инсой.
— «Сил нет, скоро кончится всё… Возьмите. Я отдам тайник. А мне, мне нужно только одно — побывать у них, в последний раз ощутить призывную волну далекого мира… Я отдам их людям, и пусть люди решат… Пусть решат сами…» Крэл, что же это?! Значит, и он видел?
Крэл молчал. За него ответил Хук:
— Он столкнулся тогда с выползавшими из кратера протоксенусами.
— И встреча, — продолжил Крэл, — встреча, конечно, была необычайной. Протоксенус влиял на Нолана, весьма возможно, что Нолан оказался еще восприимчивей, чем ваш Ялко, и без усилителей изведал…
— Что же теперь делать? — перебила Инса.
— Ехать к нему. Только позавчера я добыл последнее, недостававшее звено, и всё стало на свои места. Сразу же после диверсии Нолан, скрываясь под чужим именем и действуя через подставных лиц, произвел закупки материалов, оборудования, разместил заказы на самых различных предприятиях. Для чего, спрашивается?.. Он сооружал тайник.
— На что он рассчитывал?
— Не знаю, Инса, не знаю… Встреча его с протоксенусами была трудной. Вероятно, трудной для обеих сторон. В результате этой встречи психическое состояние
— Может ли быть такое?..
Крэл заметил, что не только Инса, но и Хук, несмотря на свою убежденность, смотрит на него вопрошающе.
— Ты знаешь, Инса, пожалуй, может… Диапауза… Нолан, вероятно, сумел создать в своем тайнике такие условия, при которых они могут находиться долго и не утратят жизненной силы. Они замерли. Насекомые тоже, как ничто живущее на Земле, способны поразительно долго, если это необходимо для сохранения вида, пребывать в состоянии своеобразного анабиоза.
— Но ведь при каких-то, немного улучшившихся, условиях они могут вновь воспрянуть к жизни, Крэл!
— Поезжайте к нему!
— И вы ничего еще не предпринимали?
— Я послал ему обнадеживающее письмо. На бланке института Арнольдса, разумеется.
— Тогда и отвечать он станет туда, с ними и начнет переговоры.
— О, это у меня налажено. Его ответ попадет только в мои руки. Беда в том, что ответа всё нет и нет.
— Как страшно его решение… Почему он писал, а не сам обратился в институт?..
— Он очень долго ни на что не решался, а когда принял решение — сил уже не было. Взвалив на одного себя непосильное бремя, он тяготился своим вето. Оно не принесло ему удовлетворения. Одних уничтожил, остальных спрятал у себя, — ну и что?.. Теперь он совсем плох и написал о тайнике. Не мог не написать.
— Он не в состоянии, — продолжал вслед за Крэлом Хук, — не может отказаться от даваемого людям протоксенусами. Наверно, он не раз готов был наплевать на всё и ринуться к своему тайнику. Но сил и средств уже не было. Кто знает, может быть, тайник его где-нибудь в Гималаях., Как теперь ему, старому, нищему, добраться туда? Да, взять средства неоткуда, и у него остается одна надежда — отдать тайник. Отдать с условием, что ему дадут возможность еще раз соприкоснуться с Неведомым. Крэл, Инса, пообещайте ему. Обещайте ему всё, что только он захочет, и, может быть, он отдаст ключ нам.
— Сотрудникам института Арнольдса он поверит с большей легкостью, — вслух подумал Крэл. — А ехать надо. Поедем, Инса!
Они подошли к его лачуге тогда, когда никто уже не мог открывать закоченевшими пальцами замок серого почтового ящика, ее доверяя глазам, уже не запускал в него руку, надеясь вынуть свои десять граммов надежды.
Три дырочки не были безнадежно черными. В них белел конверт, отосланный Хуком…
К Хуку они вернулись засветло. Погода резко изменилась. Небо очистилось от туч, и кабинет был залит закатным, но еще ярким солнцем. Хук выслушал их, не задавая вопросов, не углубляясь в детали. Его лицо стало темно-медным, твердым, и, почти не разжимая губ, он сказал: