Православная церковь — враг просвещения
Шрифт:
Д. Ростиславов, автор книги «О православном белом и черном духовенстве в России», вышедшей в Лейпциге в 1866 г., скрыл своё авторство, так как боялся «не малой опасности, если сделается известным, что он автор этой книги».
Синод серьёзно был обеспокоен выходом в свет в 1881 г. книги В. M. Карловича, посвящённой истории старообрядчества. Духовная цензура нашла, что «в ней выражается неутолимая вражда против господствующей церкви, высказывается много… порицаний и оскорблений… против всего русского архипастырства и синода». По настоянию синода книга подверглась уничтожению, как «исполненная мыслей и выражений, явно разрушающих тишину и устройство церкви и государства»48, автор
Известный исследователь русского раскола А. С. Пругавин в 1882 г. издал книгу «Раскол внизу и раскол сверху». Синод нашёл её крайне опасной для православия, ибо, по мнению синода, она была «враждебна православию и противна государственному порядку». Книга была уничтожена. Такая же участь постигла и другую книгу того же автора «Отщепенцы староверы и нововеры».
Синод не допускал разоблачения недостатков и монастырской жизни. В 1886 г. В. С. Казанцев напечатал отдельной книгой свои впечатления о поездке в Троице-Сергиеву лавру под названием «За оградой и в мире», в которой он разоблачал быт знаменитой лавры. Обер-прокурор синода Победоносцев потребовал запрещения книги, так как в ней автор, по его словам, «рисует мрачными и тяжёлыми для чувства верующего красками быт лавры, приводит примеры один другого ярче и прискорбнее полного нравственного падения монастырской братии»49. Книгу изъяли и сожгли.
Много выстрадал от духовной цензуры и H. С. Лесков. При издании в 1889 г. собрания его сочинений внимание Лампадоносцева, как назвал Лесков обер-прокурора синода, привлёк 6-й том собрания, куда вошли произведения Лескова из жизни духовенства («Захудалый род», «Мелочи архиерейской жизни», «Архиерейские объезды» и др.). Книга была «растерзана» духовной цензурой, так как она, по отзыву цензуры, «стремилась опозорить русское духовное сословие». Книга находилась под арестом в течение четырёх лет, а в октябре 1893 г. весь тираж (2200 экз.) уничтожен. Рассказывая о расправе «попов толстопузых» над своей книгой, Лесков назвал эту расправу «подлым самочинством и самовластием со стороны всякого прохвоста»50.
Но никакая цензура и гонения не могли скрыть недостатков духовенства, призванного воспитывать народ в духе преданности самодержавию и православию. После революции 1905 года разложение православного духовенства ещё более усилилось. Несмотря на ряд полицейско-административных мер, направленных к поддержанию и сохранению господствующего положения православной церкви, происходил массовый отход от православия в старообрядчество, сектантство, росло неверие среди сознательных рабочих, среди крестьянской молодёжи. Синодская церковь оказалась оторванной от «паствы», сами священники сознавали, что народ отходит от них. «Близится страшное время, — писал один священник, — когда от нас отвернётся наша паства, когда выберут себе иных руководителей, иных учителей»51.
В повести С. И. Гусева-Оренбургского «Страна отцов» показан разлад и брожение в среде духовенства. Определяя мракобесную деятельность духовенства, священник Разметов называет священников «полицейскими бога всевышнего». Другой священник, решивший снять с себя священнический сан, говорит, обращаясь к своим собратьям: «Разве вы не видите, что так жить нельзя больше… Позорно! Жизнь уходит от нас… а мы стоим… окаменелые, черной стеной. Накинули на жизнь целую сеть текстов, оправдываем произвол тех, кто уродует жизнь, проповедуем терпение том, кто и без того достаточно терпел… Мы живём мыслями навязанными, мыслями рабов».
В рядах самих церковников был раскол, шла борьба между епископами и приходским духовенством. Приходское духовенство, тяготясь неограниченной епископской властью, требовало ограничения епископского произвола и уменьшения епископских доходов.
Кстати сказать, доходы эти достигали больших размеров. По официальным данным, годовой доход московского митрополита в 1910 г. был свыше 35 тыс. руб., не считая стола, полагавшегося ему натурой. По неофициальным же данным доход московского митрополита составлял 60-70 тыс. руб. в год. Об этом писал в своих воспоминаниях тверской архиепископ Савва52. После смерти киевского митрополита Филофея, «светильника благочестия и подвижничества», как его называли, осталось 97 тыс. руб., а московский митрополит Сергий, как сообщил хорошо осведомлённый заведующий архивом и библиотекой синода Львов, оставил после себя до полумиллиона рублей. Большие средства имели настоятели и священники. Настоятель Вышинской пустыни Тамбовской губернии архимандрит Аркадий из своих «сбережений» выделил на содержание церковной школы при монастыре 111 тыс. руб., а черносотенец архимандрит Троице-Сергиевой лавры Никон, издатель «Троицких листков», в 1904 г. пожертвовал на содержание церкви 53 тыс. руб. Известный мракобес протоиерей Иоанн Кронштадский выдал из своих средств на содержание церковных школ 89,7 тыс. руб.53 Такие щедрые «пожертвования» духовенства далеко не единичны.
Разрыв между духовенством и «паствой» внушал серьёзные опасения правительству и буржуазии. Они считали, что этот разрыв «создаёт вредную в государственном отношении почву питания общественного недовольства».
«Колеблется религиозная жизнь, — кричали октябристы, — колеблется высочайшая, единственная основа нравственного строя населения». Попытка провести реформу прихода сверху потерпела неудачу, так как против неё выступило все высшее духовенство вместе с монархистами.
Буржуазия требовала реформы прихода, замены устаревших форм одурачивания народа более тонкими. В III Государственной думе буржуазия с тревогой отмечала, что низшее духовенство не пользуется среди рабочих и крестьян доверием, что духовенство — этот «урядник казённого православия» плохо справляется со своими обязанностями.
Рабочие и крестьяне стали осознавать, что духовенство — враг народа. Так, рабочие Орехово-Зуевской мануфактуры Саввы Морозова писали в ленинскую «Искру» в 1901 г.: «как бы ни держали нас в невежестве… пресловутые попы, идущие рука об руку с капиталистами и властями русского правительства, рабочие все же видят своё жалкое положение», а рабочие Иваново-Вознесенских фабрик сообщали, что «длинноволосые попы стараются втолковать рабочим рабскую покорность»54.
1. «Сборник постановлений и распоряжений министерства народного просвещения», т. 1. СПб., 1864, стр. 970.
2. Там же, стр. 971.
3. Там же, стр. 321 - 322.
4. «Русская старина», кн. III, 1874.
5. «Сборник постановлений и распоряжений министерства на родного просвещения», т. 1, стр. 529 - 530.
6. К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. XVI, ч. II, стр. 24.
7. И. M. Соловьев. Русские университеты в их уставах и воспоминаниях, т. 1. СПб., 1914, стр. 202.
8. «Воспоминания Б. H. Чичерина». M., 1929, стр. 192.
9. «Советская педагогика», № 5, 1949, стр. 120.
10. В. И. Ленин. Сочинения, т. 19, стр. 116 - 117.
11. Там же, т. 1, стр. 267.
12. «Голос минувшего», кн. 7 - 8, 1916, стр. 265.
13. В. И. Ленин. Сочинения, т. 19, стр. 114.
14. Там же, стр. 119.
15. См. также статью В. Д. Бонч - Бруевича «Стоимость культа», опубликованную в 1913 г. В. Д. Бонч — Бруевич. Избр. произв. M., 1959, стр. 223 - 243.
16. В. И. Ленин. Сочинения, т. 15, стр. 191.
17. «Стенографический отчёт Государственной думы 4-го созыва», сессия II, ч. IV. СПб., 1913, стр. 784 - 790.