Православная церковьИстория и социальная сущность
Шрифт:
Многие из сторонников «старой веры»— крестьяне и посадское население — участвовали в восстании под руководством Степана Разина, а затем, уже в конце XVIII столетия, — в крупнейшем народном восстании, которое возглавил Емельян Пугачев. Разгром восстания Пугачева, как ранее — Разина, усилил чувство безысходности у верующих, которое привело к религиозному фанатизму. Стали появляться многочисленные секты: хлысты, скопцы, духоборы, молокане и другие.
В результате развития торговых, экономических и прочих связей со странами Запада в XIX веке в царской России утверждаются новые протестантские церкви, секты: адвентистов, евангелистов, баптистов, иеговистов, пятидесятников, от которых впоследствии отошли еще многие толки и согласия.
Отказываясь от официальной религии, верующие отмежевывались от позиции, занятой православной церковью, пытались на свой лад разрешить социальные, политические, идеологические проблемы, но снова оказывались в тупике. Иллюзии одной веры сменялись на другие.
Усилия православной церкви по сохранению и упрочению как самодержавия, так и собственного влияния на паству все больше выявляли ее реакционный, антинародный характер и приводили к обратному результату — к разъединению людей, убеждающихся в «бессилии божественного промысла».
В декабре 1881 года в статье «О духовной власти в России», опубликованной в газете «Русь», рисовалась такая картина: «В последнем пастырском воззвании святого Синода оплакивается пагубное нравственное состояние России и подробно перечисляются все грехи и беззакония, которым мы подпали: безверие, нерадение, своекорыстие, необузданное вольномыслие, гордость, любостяжание, жажда удовольствий, невоздержание и зависть.
…Этот недуг ближе всего касается иерархии русской церкви, находится в области ее прямого ведения и от нее прежде всего может и должен ожидать своего уврачевания».
Автор статьи, В.С. Соловьев, пространно пишет о том, что народ духовно парализован, нравственное единство его нарушено, не видно в нем «действий единого духовного начала». В православной церкви свыше двух столетий властвует дух разделения и вражды, она обессилена расколом. Множество сект враждебно спорят друг с другом о вере и сходятся лишь в одном — в отрицании господствующей церкви.
Автор скорбит о тех далеких временах, когда церковь «духовно окормляла народ», а царь следовал указаниям ее верхушки, и спрашивает: «Отчего же при „тишайшем“ государе Алексее Михайловиче значительная часть русского народа вдруг почувствовала, что так жить нельзя, и в отчаянии бросилась в леса и пустыни, полезла в горящие срубы?» Причина ясна: высшее духовенство усвоило в своей внешней деятельности стремления и приемы, «обличающие чуждый, не евангельский и не православный дух». Потянувшись за приманкой земной власти, сетует В.С. Соловьев, иерархия обнаружила первое уклонение, за ним последовало второе— потеря внутренней духовной связи с народом, и она начала применять внешний принудительный авторитет. В ответ на протест и несогласие верующих церковь занялась преследованиями и казнями. Воздвигаются плахи и костры, так как духовной власти нужна не только корона, но и меч государственный. «Иерархи— носители образа Христова проливали кровь христианскую, мучили и жгли тысячи христиан как в злейшие времена языческих гонений. Хорошо было бы все это забыть, как дела давно минувшие. Но, к несчастью, русская иерархия доселе не отказалась от… религиозного насилия… умножая кровавые гонения. Третий грех — церковь пошла в услужение к правительству».
Веками существовало полное соответствие и полная гармония между догматами христианской церкви, то есть законами «божиими», и законами, устанавливаемыми эксплуататорскими классами. «То, что диктует бедняку царское земное правительство под страхом каторги и смертной казни, — отмечал П.А. Красиков, — то диктует и проповедуемая церковью воля верховного духа под страхом небесной каторги. То, что называется в уложении о наказаниях царского правительства преступлением, то же самое называется в церковном уложении грехом… Другими словами, церковная угроза, церковное внушение рассчитано на… добровольную покорность рабов земным господам» [69] .
69
Красиков П.А. Избр. атеистические произведения. М., 1970, с. 181–182.
В «Уложении о наказаниях» Российской империи преследовались любые проступки, особенно неподчинение начальству, неуплата налогов и т. п. В поддержку этому в Библии подчеркивается: «…начальник есть божий слуга, тебе на добро. Если же делаешь зло, бойся, ибо он не напрасно носит меч: он божий слуга, от-мститель в наказание делающему злое… Для сего вы и подати платите; ибо они божии служители. Итак, отдавайте всякому должное: кому подать, подать; кому оброк, оброк; кому страх, страх; кому честь, честь» (Рим., 13,4–7).
В ответ на верноподданническую заботу церкви правительство в «Уложении о наказаниях» предусматривает целую систему карающих мер для отступников веры, вплоть до ссылки на каторгу. Ф. Энгельс точно подметил, что «русское правительство… у себя в стране не терпело никакой иной религии, кроме православной, и карало вероотступничество как преступление…» [70] .
Русская православная церковь как могла выполняла отведенную ей миссию, освящая порядки сменявших друг друга общественных систем, основанных на насилии и угнетении. Так же охотно она пошла в услужение буржуазии.
70
Маркс К., Энгельс Ф, Соч., т. 16, с. 165.
«Всюду, где буржуазия, одолев феодальный и самодержавный строй, достигала господства… она неизменно ощущала нужду в поддержке и оправдании своего господства всеми теми средствами, какими пользовался и предшествующий ей эксплуататорский строй. В числе этих средств немаловажную роль., играла церковь и религия» [71] .
«Будьте покорны…»
Выполняя определенные социальные функции, религия ставит целью подчинить своему безоговорочному влиянию человека, семью, общество в целом, контролировать мысли, чувства, стремления верующих, направлять усилия религиозного объединения, различных социальных институтов эксплуататорского государства на укрепление позиций правящих классов и духовенства.
71
Красиков П.А. Избр. атеистические произведения, с. 10.
В функциях религии, как в фокусе, отражаются многочисленные социальные взаимодействия и взаимосвязи как на уровне антагонистического общества, так и на уровне тех или иных групп, личности. При господствующем положении церкви в дореволюционной России функции религии приобрели значимость не только в рамках религиозного объединения, но и во внерелигиозной сфере.
Поскольку религия охватывает угнетенных и угнетателей, классы с прямо противоположными интересами, то, естественно, невозможно ожидать от них «вечного горения во имя Христа», у них не может быть единства взглядов и действий. «Отцы церкви», учитывая опыт, предусмотрели множество способов воздействия на аудиторию разного масштаба. Они настойчиво требуют покорности «силам небесным», начальствующим на земле и духовенству. В противном случае пускаются в ход многообразные способы защиты, причем не обязательно духовного порядка. И горе тем, кто посмеет сомневаться в вере или ослушается господ своих…
Сегодняшние теологи вопреки фактам истории твердят о том, что «религия, особенно христианская, равно как природная мораль, осуждает безусловно всякую несправедливость и неморальность… Христианская религия объявляет глубоко имморальной всякую попытку скрыть под предлогом религиозных мотивов притеснение и несправедливость».
Сказано, казалось бы, недвусмысленно. А на самом деле? В течение веков русская православная церковь именем Христа насаждала как раз несправедливость и благословляла аморальность. Церковь, а не отдельные служители культа, которых можно было бы обвинить в ошибках. Сознательно и планомерно, не ограничиваясь какими бы то ни было рамками, использовались «священное писание» и «предания святых отцов церкви» ради корыстных интересов духовенства и эксплуататорских классов. Ради этих же интересов духовные и земные власти в тесном единении осуществляли жандармские функции.