Православное учение о личном спасении. Спасение как процесс
Шрифт:
Ответом на такую постановку вопроса (которая, кстати, часто применяется в порядке возражений против практики таинства покаяния) является осознание того факта, что покаяние есть не внешний и формальный акт, как например, индульгенция в ее средневековом извращенном применении, а прежде всего определенное духовное состояние, характеризуемое искренним раскаянием, ненавистью к совершенному греху и твердым намерением, волей к исправлению. Такое переживание, связанное с определенным страданием, само по себе является психологической предпосылкой, помогающей в борьбе против повторного грехопадения, не говоря уже о благодатной помощи Божией, о которой будет речь в последующем изложении. Если же христианин совершает грех, заранее рассчитывая на покаяние, то он тем самым ослабляет, если не полностью устраняет саму способность искреннего покаяния, отягчает свой грех, сознательно злоупотребляя милосердием Божиим. Ему необходимо обратить внимание на грозное предупреждение Слова Божия: «Если, избегнув скверн мира чрез познание Господа и Спасителя нашего Иисуса Христа, опять запутываются в них и побеждаются ими, то последнее бывает для таковых хуже первого. Лучше бы им не познать пути правды, нежели, познав, возвратиться назад от преданной им святой заповеди. Но с ними случается по верной пословице:
Прощение грехов является действием прощающего Бога и взятое в узком смысле психологически не затрагивает грешника. Грешник, которому грехи прощены, все же экзистенциально остается грешником, ибо совершенные грехи оставили в нем определенный след, в частности: а) увеличили его греховный опыт;
б) содействовали образованию греховного навыка;
в) отняли на себя часть духовной энергии и времени, которые могли бы быть затрачены на совершение добра. Все это экзистенциальные последствия греха, на реальности которых прощение не может отразиться; они имеют громадное значение для дела спасения, пожалуй большее, чем правовые. В самом деле, если, как говорилось выше (см. том 1, III, 1), будущая жизнь в Царстве Божием есть прямое продолжение и развитие состояния святости, достигаемого уже в земной жизни, то, надо полагать, грешный человек, не достигший в какой-то необходимой степени этого состояния, окажется экзистенциально неспособным к будущей жизни и потому не сможет наслаждаться райским блаженством, даже если бы был к нему допущен через прощение. Аналогию можно найти в состоянии человека, привыкшего вращаться в порочной среде и вдруг допущенного в среду людей честных, чутких, благочестивых. Он чувствует себя в этой среде чужим и несчастным. Другой аналогией может служить состояние человека, получившего назначение на пост главного инженера предприятия, не имея соответствующей подготовки, знаний и навыков. Ни материальное обеспечение, ни видное положение не могут в этом случае компенсировать мучительного сознания собственной никчемности, личной ответственности, отсутствия контакта с окружающими, позора собственного невежества. Так, надо полагать, внешние условия блаженства не могут обеспечить блаженное состояние души, которая была бы допущена в Царство Божие, не имея для этого внутренних предпосылок, экзистенциональной пригодности к этому Царству. Иными словами, порочный человек, носящий в себе ад, не избавится от него и в раю, и сам рай превратиться для него в ад. Наоборот, святой человек, попав в адские условия, надо полагать, сохранил бы в себе Бога и переносил бы внешние страдания столь же светло, с той же покорностью Воле Божией, как он приучился переносить внешние страдания («нести крест») в земной жизни. Тут он оказался бы невыносимым для среды зла и мрака, и ад извергнул бы его из себя как непринадлежащее ему чужеродное тело.
Конечно, наши допущения носят здесь в некоторой степени гиперболический характер, однако они помогают усвоить истину, что осуждение на мучения и определение к блаженству является в первую очередь не внешним воздаянием, а органическим, естественным следствием соответственно порочной или добродетельной жизни.
Эту истину со свойственной ему четкостью и выразительностью высказал св. ап. Павел: «Что посеет человек, то и пожнет; сеющий в плоть свою от плоти пожнет тление, а сеющий в дух от духа пожнет жизнь вечную» (Гал. 6,7–8).
Однако оно, с другой стороны, является также и воздаянием, т. е. имеет не только экзистенциальный, но и правовой аспект. Так, для студента получаемый диплом, присваиваемое ему звание инженера и, наконец, предоставляемая ему должность, несомненно могут рассматриваться как награда за академическую успеваемость, за многолетние усилия, направленные к приобретению знаний и навыков в стенах учебного заведения, однако целью этих усилий являются (в нормальном случае) не диплом, не звание или должность, а сами приобретаемые знания и навыки, равно как и обусловленная их приобретением реальная возможность инженерной деятельности.
Таким образом, для спасения необходимо не только прощение, т. е. юридическое невменение грешнику содеянных им грехов, но также, и притом в первую очередь, очищение души, достигаемое, как мы видели, посредством активного доброделания и полноценного покаяния, т. е. исправления.
Прекрасной иллюстрацией этого положения может служить известная молитва Пресвятой Троице. За общим обращением о помиловании «Пресвятая Троица, помилуй нас!» следуют три прошения, раскрывающие понятие помилования. Первое из них – мольба об очищении, т. е. о внутреннем, экзистенциальном освобождении от греха – «Господи, очисти грехи наши». Второе – о прощении уже содеянных грехов, наименование которых «беззакониями» хорошо подчеркивает правовой аспект прошения: «Владыко, прости беззакония наши». Наконец, в третьем молящийся просит об исцелении душевных и телесных немощей, т. е. о ликвидации последствий греха, на что можно надеяться лишь после очищения и прощения: «Святый, посети и исцели немощи наши». Все эти акты – очищение, прощение и исцеление являются сверхъестественно-благодатными, и потому осуществление их испрашивается в исполнение завета Христова (Ин. 3, 24) – во Имя Божие: «Имени Твоего ради».
Недооценка экзистенциального аспекта греховности и, альтернативно, святости является основным дефектом схоластического богословия, развивавшегося с древнейших времен (Ерм, Тертуллиан, Амвросий и др.), достигшего пышного расцвета на Западе и оказавшего громадное влияние на богословскую мысль также и на Востоке. Все спасение при этом рассматривалось как освобождение от вечных мучений и получение вечного блаженства в результате или безгрешной жизни (причем именно свободной от грехов и лишь во много меньшей степени богатой активным доброделанием), или, т. к. безгрешность для всякого реалистически мыслящего христианина оказывалась возможной лишь в идеале, в результате прощения, т. е. чисто юридически понимаемого невменения содеянных грехов, иначе говоря, освобождения от временного и вечного наказания за грехи. Критика этого нравственного юридизма дана Патриархом Сергием (Страгородским) столь блестяще, что интересующимся ею читателям нам остается лишь рекомендовать внимательно прочесть его неоднократно нами цитированное «Православное учение о спасении», классический труд, сделавший эпоху в православном нравственном богословии.
Приведем, однако, некоторые его высказывания, где он положительно раскрывает нравственно-экзистенциальную связь между земным и потусторонним духовным состоянием, в частности, выводы, которые он делает из притчи о богаче и Лазаре. В этой притче, как известно, Авраам говорит богачу, мучающемуся в адском пламени: «Между вами и нами утверждена великая пропасть, так что хотящие перейти отсюда к вам не могут, так же и оттуда к нам не переходят» (Лк. 16, 2 б). Об этой пропасти патриарх Сергий пишет: «Богатый и Лазарь… не могут перейти один на сторону другого: это было бы не только несправедливо, но и прямо невозможно, само существо дела не допускает такой перемены,, существует некоторая и как бы естественная необходимость, в силу которой положение вещей измениться не может… Такую необходимость создало поведение богача и Лазаря в земной жизни, т. е. известное направление духовно-нравственной жизни каждого из них… Первый полагал цель жизни в самоуслаждении и поэтому оказался неготовым к вечной жизни; второй же вместе с Авраамом, предпочел чувству ум (дух), нравственный закон, [47] и потому естественно переходит в царство нравственного добра». [48]
47
Такая высокая оценка духовно-нравственного состояния Лазаря, как нам представляется, не вытекает непосредственно из священного текста. О Лазаре известно лишь, что он страдал на земле, получил в жизни злое (ст. 25). О его нравственных усилиях и состоянии не говорится ничего.
48
Сергий (Страгородский), архиеп. Православное учение о спасении. СПб., 1910. С. 117–119.
Приведем также высказывание еще одного русского богослова: «Наказания и награды… это естественный логический результат человеческого самоопределения, не совне вменяемый ему, но в буквальном смысле созданный человеческою самодеятельностью,, естественный результат человеческой жизнедеятельности… Т. о. жизнь загробную не можем представить иначе, как естественным концом земного воинствования христиан. Они будут приобщены к блаженству в той мере, какая соответствует их действительной способности, выработанной в дольнем мире. Отсюда легко понять, что и наказание грешников в геенне будет не наказанием в собственном смысле, поскольку обычное словоупотребление соединяет с этим термином понятие о чем-то внешнем для человека. Верим с Исааком Сириным – «неуместна человеку та мысль, что грешники в геенне лишаются любви Божией», [49] а потому не можем допустить, чтобы причиной их мучений был Бог; единственной причиною их страданий почитаем их греховное настроение, которое помешает им войти в брачный чертог Сына Царствия (Мф. 22,2) и возрадоваться радостью Господа своего». [50]
49
Исаак Сирин, преп. Сочинения. Сергиев Посад, 1911. С. 76. Слово подвижническое, 18.
50
Горский М., свящ. [статья в журнале]//Вера и жизнь, III.
Обращаясь к святым Отцам, мы у многих из них находим убедительные высказывания, свидетельствующие о правомерности взгляда на эсхатологическую участь грешников как на естественный результат их порочной жизни.
Так, св. Ириней Лионский писал: «Как те, кто удаляется от временного света, предаются тьме, так что сами оказываются причиной лишения себя света, своего пребывания во тьме, так те, кто удаляет себя от вечного света Божия, содержащего в себе всякое благо, сами служат причиной того, что оказываются в вечной тьме, лишаются всех благ, сами становятся причиной собственного обиталища». [51] «Бог не наказывает их (грешников) Сам, но наказание падает на них потому, что они лишены всякого блага,, не так чтобы свет наказывал их за слепоту, но сама слепота принесла им бедствие». [52]
51
Ириней Лионский, свмч. Сочинения. СПб., 1900. Пять книг обличения и опровержения лжеименного знания. IV. 39.4
52
Там же V, 28.
Св. Григорий Нисский согласно с тем же воззрением говорит: «Кто весь и всецело предал ум свой плоти, всякое движение и действие души отдавал на исполнение ее желаний, тот, и освободившись от плоти, не расстается с плотскими страстями, но подобно живущим в зловонии, которые, переселяясь на свежий воздух, сохраняют неприятный запах, так и плотолюбцам по переходе их в жизнь невидимую невозможно полностью освободиться от плотского зловония. Их мучение от этого еще усиливается, ибо вещество души их остается грубым по природе». [53] В другом месте св. Отец пишет: «Что по необходимости следует, то по неточному словоупотреблению называем наказанием,, хотя и говорится, что имеющим злое произволение бывает от Бога скорбное воздаяние, но сообразнее с разумом, что таковые страдания заимствуют свое начало и причину в нас самих». [54] Приведем еще высказывание св. Василия, наиболее ясно излагающее ту же мысль: «Для каждого будут дела его причиной мучительности наказания; потому что сами себя приготовляли к тому, чтобы стать годными к сожжению, и как искры огненные возгнетаем в себе страсти душевные для возгорения гееннского пламени, как и палимый жаждой в пламени богатый томим был за собственные удовольствия. Ибо по мере приемлемых в себя стрел лукавого подвергается большему или меньшему жжению». [55]
53
Григорий Нисский, свят. Творения. Т. 4. М., 1862. С. 264. О душе и воскресении.
54
Григорий Нисский, свят. Творения. Т. 1. М., 1861. С. 286. О жизни Моисея законодателя.
55
Василий Великий, свят. Толкование на пророка Исайю. II, 75.
Конец ознакомительного фрагмента.