Правоверный
Шрифт:
Позднее, Филипп ознакомился с заключением экспертов, где говорилось, что бомба была заложена в «тойоту» Адамса, за два дня до ее приведения в действие. То есть, до того, как исполнители погибли на минном поле…
На следующий день почти сразу после совещания в офисе, когда Филипп выехал по делам за город, в Центр ушло сообщение…
«Лидеры «альянса семи» в Пакистане и «альянса восьми» в Иране, не намерены поддерживать предложения Кабула о перемирии и национальном примирении. В своих контактных встречах они приняли решение сорвать эти намерения всеми способами, в плоть до нанесения провокационных ударов по территории СССР».
Ушло сообщение и «кроте» в Кабульской резидентуре…
Неизвестно, как отнеслись к этой информации в Центре, но свое намерение афганская оппозиция выполнила.
Вот как прокомментировало тогда развитие этих событий афганское информационное агентство Бахтар:
«В попытке нанести удар по процессу примирения контрреволюционные банды осуществили два нападения на территорию СССР. Они обстреляли реактивными снарядами поселок Пяндж, расположенный вблизи афгано-советской границы. В результате этой бандитской акции погибло несколько советских граждан. Банда экстремистов из так называемой Исламской партии Афганистана нарушила границу СССР и атаковала советский пограничный пост. Пограничники дали достойный отпор нападавшим, однако при этом погибло два советских воина».
Сообщение же о «кроте», которое пришло в Центр несколько позднее, вызвало в «Ясенево» настоящий переполох. Зверев несколько раз просмотрел справку, убедился в отсутствии опечаток, кинул ее в папочку для докладов, и почти бегом бросился в кабинет генерала.
— Разрешите, Василий Маркович, — Зверев вошел в кабинет, и в нерешительности остановился. Генерал Гришин поднял глаза и внимательно посмотрел на своего подчиненного.
— Что там у тебя, Игорь Михайлович. Что-то срочное?
— Да, — коротко ответил Зверев, и решительно подойдя к столу, открыл папочку, и положил ее на стол перед генералом. — От «Правоверного».
— Садись, — генерал кивнул на стул и внимательно стал просматривать принесенную информацию.
Зверев наблюдал, как побурело лицо генерала, как побелело, как пришло в нормальное состояние. И за все время, что тот читал информацию, он ни разу не поднял глаз на Зверева.
Зверев давно работал с генералом, но увидев, как тот умеет сдерживать свои эмоции, был искренне удивлен.
Наконец генерал поднял глаза на Зверева. Молча перевел взгляд в сторону окна и какое-то время молчал. Затем снова посмотрел на Зверева, и тихо проговорил:
— Да-аа, Игорь Михайлович, — протянул он осипшим голосом, — ты-то сам веришь в то, что мне подсунул?
— От «Правоверного» всегда поступала информация, которая не вызывала никаких сомнений в ее достоверности, — ушел от прямого ответа Зверев.
— Что это, еще один «Гордиевский»? — генерал в упор смотрел на Зверева, и лицо его снова начало буреть. И какая это информация, если в ней ничего нет о «кроте», Кто он?
— Ну почему же нет, — попытался ответить Зверев. — В информации говорится, что «крот» завербован за рубежом…
— И сколько там сотрудников резидентуры, которые были за рубежом? — глухо спросил генерал. И повысив голос, почти сорвался на крик:
— Да там почти все сотрудники уже были за рубежом! Это же иголка в сене!
— Не совсем, товарищ генерал. Вы упустили там небольшую пометку, — Зверев, кинул на папочку, — там говорится о бывшем сотруднике военной контрразведки.
— Генерал пристально посмотрел на Зверева, потом еще раз внимательно пробежался взглядом по информации, и снова уставился на окно.
— Ладно, Игорь, не обижайся. Я верю «Правоверному». Но и ты пойми меня. На нашем направлении, это впервые… И еще, голос генерала снова стал жестким. Об этой информации пока забудь. Придет время, я тебе скажу, что делать. Этим вопросом я займусь лично. А сейчас иди. Папка останется у меня. И потянувшись к телефону внутренней связи добавил, — Я к шефу.
Время не могло остановиться. Оно неумолимо катилось и катилось вперед. Вот уже и 1989 год… В связи с предстоящим выводом Советских Войск из Афганистана, рабочая нагрузка заметно усилилась. Но неожиданно для Филиппа и естественно, Центра, пришло распоряжение убыть в Западную Германию…
Он сидел около иллюминатора и не обращая внимания на появившегося в соседнем кресле пассажира, деловито привязывался ремнями. Когда стюардесса закрыла дверь ведущую во второй салон, только тогда он обратил на него внимание. Ничего особенного. Обыкновенный средних лет коммивояжер, который к тому же дремал.
Самолет свечой пошел в набор высоты. Филиппу нравилось, как поднимались эти «Боинги». Они шли вверх, словно протыкая небо. Вот включилось световое табло: «Не курить, застегнуть привязные ремни». Филипп откинулся в кресле и прикрыл глаза. Он думал о том, что его ждет. Это вопрос встал перед ним еще в Пакистане…
Февраль 1989 года. Вывод советских войск из Афганистана. Предательство Советского руководства по отношению к своему сателлиту Наджибулле, который, в отличие от своего предшественника Бабрака Кармаля, убывшего в СССР, был оставлен в Кабуле, в последствии был казнен талибами вместе со своим родным братом.
Связь с Центром была прервана. Как она будет восстановлена, он не знал. Филипп с ужасом и болью следил, что происходит на его далекой Родине. Кровопролитие в Азербайджане, война в Абхазии, события в Молдавии, Прибалтике. Затем пакистанское телевидение говорит о том, во что он долго не мог поверить… С экрана телевизора трое пьяно улыбающихся людей объявляют, что Союза Советских Социалистических Республик больше не существует. Все, что цементировалось долгими десятилетиями вдруг в одночасье рухнуло. Судьбу миллионов и миллионов своих сограждан, не спрашивая их согласия, решили эти, так называемые лидеры, теперь уже новых государств. Принимая это решение они проигнорировали не только своих граждан, но и лидеров других союзных республик. Как будто это были не люди, а простая биомасса…