Правые и левые. История и судьба
Шрифт:
В то же время ясно, что среди депутатов они пустили корни, причем глубокие; заседания Законодательного собрания доказывают это совершенно неопровержимо. Правило о запрете повторного избрания, принятое членами Учредительного собрания, приводит к полной смене персонала. Конец приходит и разнородности депутатов, унаследованной Учредительным собранием от первоначального трехсословного состава Генеральных штатов. Можно было бы подумать, что размежевание, сделавшееся привычным в прежнем собрании, исчезнет вместе с представителями той весьма необычной истории, которая их породила. А между тем происходит обратное: депутаты Законодательного собрания немедленно разделяются на правых, левых и центр. «Места, которые в Учредительном собрании занимали в левой части залы истинные защитники свободы, были захвачены, взяты приступом самыми неистовыми сторонниками нововведений, – рассказывает один из участников тех событий, фейян Матье Дюма. – Гораздо большая часть людей просвещенных и исповедующих умеренные взгляды, так называемые мудрецы, почти равнодушные наблюдатели, устремились в центр, чтобы своей массой и сплоченными рядами, весом и численностью сообщить себе в своих собственных глазах видимость огромного большинства и тем побороть свою робость. Совестливым друзьям конституции не осталось других мест, кроме тех, которые в предыдущем собрании занимали справа защитники Старого порядка». Именно среди этих «патриотов», превратившихся в глазах народа в «аристократическое меньшинство» исключительно благодаря своему месту в пространстве, поместился, как нетрудно догадаться, и наш очевидец. «Так с самых первых заседаний распределились члены Законодательного собрания, – заключает он, – и до самого его закрытия в этом местоположении депутатов ничего не изменилось» 16 . Как если бы на сей раз это местоположение вошло в ранг закона.
16
Dumas M. Souvenirs. Paris, 1839. T. 2. P. 4–5.
Читая эти строки, мы не можем не поразиться тому, что словно бы присутствуем
17
Journal de Duquesnoy. T. 1. P. 312.
18
Сторонники конституционной монархии в Учредительном собрании, бывшие члены клуба Беспристрастных, возникшего в 1789 году. – Примеч. пер.
Сходный сценарий повторяется, по всей видимости, в начале работы Конвента, вследствие той же несбалансированности. На сей раз левые Законодательного собрания, отрезанные от своего «левого края», превращаются в «правую сторону». В течение нескольких месяцев между двумя частями Собрания нередко вспыхивают конфликты. После государственного переворота 2 июня 1793 года и ареста жирондистов возникает совершенно новая ситуация: правые исчезают. «Поскольку вожди Горы считались самыми ревностными республиканцами, – вспоминает Тибодо, – все прихлынули к ним, а правая сторона, с тех пор как из нее изъяли жирондистов, опустела; те, кто прежде были за нее, теперь, из честности или из робости не желая сделаться монтаньярами, укрылись в брюхе, где всегда охотно привечали людей, искавших спасения в его снисходительности или в его ничтожности» 19 . Освободившееся после этого место предназначается исключительно «посланцам народа»: один из монтаньяров предлагает 12 августа «предоставить правую часть залы в распоряжение депутатов первичных собраний; они ее очистят, и тогда в дебатах будет принимать участие только левая сторона» 20 . Термидор восстановит равновесие. Более того, в этот момент, когда будущее станет неопределенным, разделение собрания на партии приобретет особенно большое значение. Это станет еще более очевидным во время кризиса жерминаля и прериаля года III, который, впрочем, закончится выведением из игры самых видных представителей «левого края». По традиции, восходящей по крайней мере к первым заседаниям Конвента, разделение депутатов сопровождается соответствующим разделением публики на трибунах. Так, 12 жерминаля петиционеры, заполонившие залу собрания, «направляются под рукоплескания депутатов и трибун к левому краю» 21 .
19
Thibaudeau A.– C. Memoires sur la Convention et le Directoire. Paris, 1824. P. 47–48.
20
Moniteur. T. 17. P. 382. Другие примеры см. в: Brasart P. Paroles de la Revolution. P. 149–150.
21
Moniteur. T. 24. P. 115. Отчет о заседании уточняет, что при входе петиционеров «члены, сидевшие с левого края, равно как и особы, находившиеся над ними на трибунах, приветствовали их громкими рукоплесканиями» (Ibid. P. 111). На многих иллюстрациях, датируемых этим периодом, левый край виден очень отчетливо; о том же свидетельствуют и различные парламентские отчеты.
12 жерминаля III года – 1 апреля 1795 года, день народного мятежа в Париже, направленного против термидорианского Конвента. – Примеч. пер.
Тем более примечательно, что, несмотря на эту поляризацию, обозначающие ее слова по-прежнему не порождают эффекта идентификации. «Правая сторона» и «левая сторона» соответствуют вполне установившейся практике, но не служат политикам для определения собственной позиции. Дело в том, что даже внутри парламента, где оппозиция давно уже стала привычным явлением, она считается не столько неизбежным выражением глубинных тенденций, сколько патологическим плодом гибельных распрей, каких в здоровой организации быть не должно. Поэтому последним словом Конвента по этому вопросу станет запрещение оппозиции. Конституция года III будет дополнена регламентом работы будущих собраний, специально предназначенным для «роспуска групп и партий, которые принимают заседания Законодательного собрания за поле битвы, где сталкиваются несколько армий, и ожесточенно бьются за победу» 22 . 14 сентября 1795 года Ларевельер-Лепо пространно рассуждает о «чрезвычайно тяжелых последствиях» ситуации, при которой депутаты вынуждены высказывать не собственное мнение, а то, «какое, по мнению публики и других членов собрания, им следовало бы высказывать в соответствии с тем местом, какое они занимают» 23 . По этой причине он предлагает, чтобы места каждый месяц определялись по жребию и каждый депутат занимал место в соответствии с выпавшим ему номером. Благодаря этой частой ротации, объясняет он, депутаты лучше узнают друг друга, оставаясь при этом более свободны от влияний, а следовательно, мнения сделаются более индивидуальны, а оттого «легче сольются в мнение истинно всеобщее» 24 .
22
La Revelliere-Lepeaux // Moniteur. T. 25. P. 748.
23
Ibid.
24
Ibid. P. 749.
Из чего следует, что если Французская революция в самом деле обогатила политический язык понятиями «правые» и «левые», то нехотя и невольно. Правда, в тот момент раздались несколько неожиданных голосов, которые сделали из происшедшего другой вывод и убедились в неизбежности деления на партии. Сьейес, например, дошел до того, что 20 июля 1795 года признал «существование двух партий, похожих частично или полностью на те, которые известны под именами партий министерской и оппозиционной и которые неотрывны от любой представительной системы. Скажем правду, они встречаются повсюду, независимо от формы правления» 25 . Напрасный труд. Верх берет в этот финальный период Термидора практическое освящение фундаментальной философии единства, насаждению которого сам Сьейес в свое время как раз и способствовал. Следовательно, недостаточно сказать, что Революция создала наши привычные категории для обозначения двух партий, необходимо добавить, что она с неменьшим усердием старалась их уничтожить. В этом случае вернее говорить не о рождении, а о фальстарте.
25
Moniteur. T. 25. Р. 296. Приведем аналогичный пример из Лезе-Марнезии: он различает «конституционную, или консервативную, сторону, в просторечии именуемую правой, и противоположную ей сторону революционную, или разрушительную, известную под именем левой…». Революции, продолжает он, начинаются людьми с левой стороны, заканчиваются людьми с правой стороны, а продолжают их партии середины (Lezay-Marnesia A. de. De la faiblesse d’un gouvernement qui commence. Paris, 1796. P. 58–59).
2. Реставрация: зарождение французской парламентской традиции
Истинное рождение французского парламентаризма происходит в эпоху Реставрации. В этой сфере дело Революции довершат ее заклятые враги. В самом деле, запустят процесс в 1815 году ультрароялисты. Именно их судорожная активность приведет к новому явлению «партий» в «Бесподобной палате» 26 . Они сплачиваются и организуются так интенсивно, что это вызывает тревогу у общественного мнения, еще не оправившегося от революционных травм. «Вскоре после того, как палаты начали заседания, – сообщает тогдашний наблюдатель, – в публике распространились известия о существовании различных собраний депутатов, именуемых клубами. В основном называли два из них. <…> Одна лишь мысль о появлении таких клубов привела в ужас тех, кто помнил о роковом влиянии, оказанном ими в течение Революции с самого ее начала» 27 . Дело тут не только в воспоминаниях, дело в некоем предубеждении, заставляющем предпочитать «благородную независимость, которой надлежит быть главным достоинством депутата». «Люди спрашивали себя, – продолжает тот же свидетель, – какая польза общему делу от того, что некий депутат приносит свое мнение в жертву партии и оно перестает быть его собственным». Стремление одних к объединению порождает аналогичные тенденции в стане других. Умеренные отделяют себя от ультрароялистов. Через два месяца после открытия сессии, 7 октября 1815 года, разрыв, судя по всему, уже совершился. «Борьба началась, партии определились; палаты разделились на узаконенные большинство и меньшинство» 28 . И, что важнее всего для нашей темы, ультрароялистское большинство «после недолгих колебаний», пишет
26
«Бесподобная палата» – палата депутатов, избранная в августе 1815 года, сразу после окончания Ста дней и начала Второй реставрации; она называлась бесподобной из-за исключительного скопления в ней рьяных ультрароялистов. – Примеч. пер.
27
Annales historiques des sessions du corps legislatif, annees 1814, 1815, 1816, par X… et Gautier du Var. Paris, 1817. T. 2. P. 392–393. В 1815 году председатель палаты депутатов призывает одного из ее членов воздержаться от выражений, дающих понять, что внутри собрания «не только возникает, но даже укрепляется некая партия» (Archives parlementaires. 2e serie. T. 16. P. 594).
28
Duvergier de Hauranne P. Histoire du gouvernement parlementaire en France. Paris, 1857. T. 3. P. 293.
29
Ibid. P. 348.
Как известно, все более непримиримые разногласия между кабинетом министров, вынужденным вести дела в согласии с реальностью, и чересчур ревностными защитниками монархических традиций вынудили короля уже в сентябре 1816 года распустить палату. В октябре на выборах ультрароялисты терпят ощутимое поражение. С этих пор кабинет министров начнет опираться на сторонников компромисса – приверженцев Хартии, именуемых по этой причине «конституционалистами»; вскоре из них составится «центр». Он возникнет одновременно с появлением сразу после выборов 1817 года группы «Независимых», достаточно мощной, чтобы сформировать левую оппозицию – оппозицию, которая только усилится вследствие выборов 1818 и тем более 1819 года. Образовавшаяся в результате система – правительство, стоящее на позициях центра, и противостоящая ему двойная оппозиция – оказалась крайне далека от прекрасной простоты английской двухпартийности. Еще в августе 1816 года Витроль, один из вождей ультрароялистов, мог призывать к принятию системы, копирующей британский образец 30 . В 1820 году Людовику XVIII остается только горевать о безвозвратно утраченном идеале: «О тори, о виги, где вы?» 31 В самом деле, логика функционирования парламента сделалась совершенно иной – и управлять им стало куда труднее из-за распределения политических сил внутри него. Именно по причине этой специфической ситуации названия «правые» и «левые» обретают смысл и необходимость. Период с 1815-го по 1820 год – эпоха, когда они сложились окончательно.
30
Apercu de la situation de la France au 15 aout 1816 // Vitrolles E.-F.-A. Memoires. Paris: Gallimard, 1951. T. 2. P. 450. Министры жалуются «на страсти и дух партий, – пишет Витроль, – но разве они не знают, что принятая система правления основывается на узаконенном существовании партий» и в ее устройстве надлежит брать пример с «равновесия между вигами и тори, установившегося еще сто сорок лет назад».
31
Письмо Деказу от 10 октября 1820 года; цит. по: Daudet E. Louis XVIII et le duc Decazes. Paris, 1899. P. 74.
Пара, впрочем, не образовалась бы, если можно так выразиться, без «брака втроем». Правые и левые существуют только потому, что существует центр. Такая система, пишет Дювержье де Оран, – плод отклонения от «нормального существования парламентского государства, которое лучше действует при наличии всего двух партий». Но, продолжает он, «как могли существовать всего две партии, если одна партия выказывала враждебность Хартии, а другая – враждебность Династии? Естественно, что министерство, преданное разом и Хартии, и Династии, вынуждено было держаться в отдалении и от той, и от другой и выбирать себе путь посередине между ними» 32 . В результате оттеснения непримиримых ультрароялистов в одну сторону и несгибаемых либералов в другую рождается система раз и навсегда определенных позиций, исключающая ротацию мест после новых выборов. Система, в которой партии во всякий момент относятся к ориентации министерства неизменным образом, а оно неминуемо определяет себя относительно них. На практике, однако, чтобы получить большинство, министерству чаще всего приходится заручаться вдобавок к своим естественным союзникам – центристским группам – поддержкой по крайней мере одной фракции с той или другой стороны. Так, в конце 1818 года Деказ и де Серр пытаются править «в соответствии с пожеланиями левых и с опорой на них, хотя при этом левые не представлены в министерстве», а в конце 1819 года переориентируются с тем, чтобы править «в соответствии с пожеланиями правых и с опорой на них, хотя правые не участвуют в управлении государством» 33 . Таким образом, среди конституционалистов одни выступают за союз с правыми, а другие – за союз с левыми, точнее сказать, с фракциями правых или левых, способных отделяться от собственных «неумеренных». Эта необходимость определять свое место относительно, с одной стороны, откровенных крайних, а с другой – относительно уравновешивающего крайности правительственного центра приводит к чрезвычайно изощренному распределению депутатов в пространстве, с помощью которого они выражают оттенки своих политических убеждений.
32
Duvergier de Hauranne P. Histoire du gouvernement parlementaire en France. Т. 4. Р. 535.
33
Duvergier de Hauranne P. Histoire du gouvernement parlementaire en France. T. 5. Р. 315.
Поскольку в этом распределении коренится ключ ко всей политической игре, оно становится предметом публичного обсуждения. Появляется целый ряд «Статистик», «Картин» и «Планов», призванных извещать об этой говорящей топографии; достаточно привести заглавие, которое настолько красноречиво, что не нуждается в комментариях: «Топографический план палаты депутатов, с точностью указывающий место, занимаемое каждым из ее членов» 34 . Издатель одной из этих «Статистик» (освещающей положение во время сессии 1819 года) берет на себя труд объяснить читателю, что не следует ограничиваться разделением амфитеатра на три крупных разряда, ибо не только правая и левая часть разделены каждая на две «секции», но и каждая секция неоднородна: «Господа депутаты, которые заседают во второй секции слева, во второй секции справа и в центре, занимаемыми местами обозначают, кого они поддерживают внутри собрания». И это не все: важен не только горизонтальный порядок, но и вертикальный. «Три колонны незаметно разделяются на три ступени» 35 . Чтобы описать это целиком размеченное пестрое пространство, необходима специальная терминология. Именно поэтому вдобавок к правой и левой частям прибавляются крайне правая и крайне левая, правый центр и левый центр. «Однако и эта классификация, – как заметит наблюдатель спустя два десятка лет, – неспособна отразить все разнообразие политических убеждений внутри наших собраний. Какое множество оттенков, от крайне правых левого центра до крайне левых правого центра» 36 . Заметим кстати, что именно в этом и заключается когнитивная сила нашей пары понятий: они позволяют совместить радикальный антагонизм с бесконечно множащимся спектром нюансов.
34
Документы подобного рода появляются, судя по всему, начиная с сессии 1818 года. Они собраны в Национальной библиотеке в серии с шифром Le 55.
35
Statistique de la Chambre des deputes. 6 mai 1819 (BN. Le 55 13).
36
Dictionnaire politique (1842) / Sous la dir. d’Eugene Duclerc et Laurent Pagnerre. Paris, 1868. P. 207.
Сессию 1819–1820 годов следует признать важнейшим моментом в истории политического словаря. Поскольку именно в течение этой сессии, судя по всему, происходит окончательное закрепление и освящение лексической системы. Газеты, брошюры и переписка свидетельствуют о том, что интересующие нас термины теперь употребляются не от случая к случаю, а регулярно и систематически. Обстоятельства, надо сказать, способствуют подобной кристаллизации. На первом этапе сессии вырабатывается механизм изменения парламентских альянсов. После успеха либералов на сентябрьских выборах 1819 года Деказ «переобувается», перестает поддерживать левых и образует правоцентристский кабинет, ищущий союза с правыми. Естественно, он наталкивается на сопротивление «непримиримых». Виллель, ведущий переговоры, констатирует в декабре 1819-го, что «Фьеве и Ла Бурдонне желают самостоятельно вступить в войну на крайне правом фланге» 37 . Логика процесса ведет к изоляции крайних. «Европейский цензор» двумя месяцами раньше сообщает: «левых одобряют, а крайне левых осуждают» 38 . Однако тем самым создается и возможность союза между крайними – явление очень важное, потому что оно способствует концентрации того семантического единства, которое в тот момент только рождается.
37
Письмо жене от 18 декабря 1819 года; цит. по: Villele J. de. Memoires et correspondances. Paris, 1888. T. 2. P. 248.
38
Le Censeur europeen. 30 octobre 1819. Та же газета упоминает 15 января 1820 года «всех депутатов крайне левой», а 16 февраля 1820 года – «четырех других членов крайне правой». См. многочисленные материалы на эту тему в: Monch B. Der Politische Wortschatz der Franzosischen Restauration in Parlament und Presse. These. Bonn, 1960.