Прайд окаянных феминисток

Волчок Ирина

— Спасибо за приглашение, — искренне поблагодарила Наталья. — Но сейчас мы будем очень заняты. Любочкино дело только начинается, а у меня времени почти не осталось. Сейчас такая суета будет! Гостевать просто некогда. Может быть, как-нибудь потом…

— А ну тебя, — сердито сказал Полинин брат, повернулся и пошел к своей боевой дружине, на ходу пиная подвернувшиеся камешки.

Глава 7

Все шло не по плану. Ну все! Кто ж знал, что у яблочной кошки есть какая-то бабушка одного из ее детей, и эта бабушка — директор строительной фирмы. Директор строительной фирмы — на подхвате у воспитательницы детского сада! Во всяком случае, именно так это выглядело. Полдюжины мужиков в оранжевых комбинезонах в считанные

секунды выгрузили из своего автобуса какие-то ящики, коробки и непонятную конструкцию из металлических трубок, потом еще пару минут осматривали дом и слушали указания яблочной кошки, а потом соорудили из металлических трубок что-то вроде верстака, или рабочего стола, или станка — и за полтора часа вставили в оконные рамы стекла, починили перила веранды, заменили входную дверь, врезали новый замок, разобрали гнилые доски крыльца, новое крыльцо выложили из керамической плитки, а напоследок облили весь дом какой-то радужной пеной из баллонов. Пена сверкала, шипела и исчезала, оставляя на деревянных поверхностях чуть заметную поблескивающую пленочку. Противопожарная безопасность, во как. Теперь этот дом и из огнемета не подожгут. Бэтээр поглядывал на весь этот трудовой энтузиазм оранжевых мастеров, а сам вспоминал тех, которые в прошлом году им серую ванную делали. Почти неделю. И сколько денег содрали… И сколько грязи развели… А эти вон что делают, все опилочки, осколочки, обломочки, стружечки — в картонную коробку, коробку — в автобус, и — никаких следов пребывания. Напоследок еще и калитку поправили, сорняки под ней вырубили, корни паяльной лампой выжгли, землю песочком посыпали. Принимай работу, тетя Наташа. И все — за полтора часа! За это время Бэтээр и его ребята успели только срезать дерн с обгоревшей травой, отволочь его в овраг, который показала им Анастасия Сергеевна, да под ее руководством вырезать на склоне того же оврага подходящий кусок дерна с живой зеленой травой, притащить его к дому номер двенадцать и залепить проплешину справа от крыльца. Правда, именно за эту работу яблочная кошка, похоже, была особенно благодарна. Даже, кажется, повеселела немножко, успокоилась, перестала все время коситься на это место… Даже обходить это место перестала. Даже сказала с серьезной признательностью:

— Спасибо большое… И как вы догадались? Я сама не смогла бы. А попросить не решилась.

Бэтээр не стал признаваться, что это не они догадались, а Анастасия Сергеевна их потихоньку надоумила. Очень хотелось, чтобы яблочная кошка была хоть за что-нибудь благодарна именно ему. Раз уж не получилось, чтобы она оказалась благодарна ему за ремонт. В невиданно короткие сроки — дня за два. Или за три. В крайнем случае — за четыре… Ну все пошло не по плану! Как же теперь заставить ее пожить в его доме хоть еще несколько дней? Ничего не придумывалось.

Бэтээр проводил ребят — яблочная кошка попрощалась с ними тепло и опять очень благодарила за спасение дома. При этом склоняла голову к плечу и время от времени показывала и прятала ямочки… Ни в грош она не ставила их роль в этом спасении, вот что. Частник Витя уезжать отказался — у него свой начальник, у него свое задание, к тому же сейчас ему на смену приедет частник Виталик. Яблочная кошка покивала, подумала, позвонила кому-то — и через пять минут частника Витю отозвали и частника Виталика отменили. Частника Витю яблочная кошка тоже очень благодарила. И тоже при этом склоняла голову к плечу и сверкала ямочками. Явились Медведи, и она о чем-то тихо говорила с ними в розовых кустах, а Бэтээр не решался подойти, изнывал в сторонке от любопытства, ревности и тревоги: а вдруг Медведи расскажут что-нибудь не то, что надо? Хотя ребята сказали, что их здесь ночью не было. Были еще знакомые менты, но они сразу уехали, вместе со «скорой» и с чужими ментами, чтобы следствие не сбилось с верного пути.

Бэтээр пошатался вокруг дома, дожидаясь, когда яблочная кошка закончит допрашивать Медведей, поискал себе дело, дела не нашел, но вспомнил, что надо позвонить Ваське, предупредить, что сегодня опять задержится. Или, может быть, вообще не придет. Потому что если опять переезд из дома в дом, то как без

него?

— Наплачешься ты с ней, — зловеще сказал Васька. — А я ведь тебя предупреждал! Помнишь? Во-о-от… А вообще-то мы тут и без тебя ничего, справляемся помаленьку. Так что живи спокойно, а если какой затык — я тебе позвоню. Примерно недельку можешь не появляться. За неделю-то разберешься со своей толпой? Не, за неделю — это вряд ли… Главное — одни бабы! Жуть. Ну, держись, я за тебя молиться буду.

Васька злоехидно хихикнул и отключился. Весело ему. Еще бы. Васька — младший из трех братьев, что он может понимать… Был бы старшим братом маленькой сестры — небось, не хихикал бы.

Яблочная кошка наконец отпустила Медведей на волю, шла к дому, на ходу разговаривая по телефону. Почти час она так ходит, просто прирос этот сотовый к ее уху. То сама звонит, то отвечает на звонки… А ведь с его домашнего телефона звонить не в пример удобней, правильно? Не говоря уж о том, что вообще бесплатно. Может, хоть это для нее аргумент?

— Смольный на проводе, — недовольно сказал Бэтээр, когда яблочная кошка закончила разговор, привычно сунула телефон в вырез сарафана и подошла к нему. — Сейчас опять разрядится. Или деньги кончатся. Если бы жила у нас — так хоть обзвонись задарма. И вообще в квартире лучше. Легче… удобства, и просторней… Чего ты сюда рвешься?

Яблочная кошка долго смотрела на него, — кажется, с недоверием, — наконец объяснила с подчеркнутым терпением, как недоумку:

— Это мой дом. Понимаете? Я здесь живу. В своем доме. У каждого человека есть свой дом, в котором он живет. Я живу здесь.

— Каждый человек иногда уезжает из своего дома, — с тем же терпением сказал Бэтээр. — В отпуск, в командировку, в гости… Хоть ненадолго. Отдохнуть немножко. Обстановку сменить… Ну, чего ты упираешься? Разве у нас плохо? А Пулька как рада будет! И девочкам у нас нравится! И Любочка не боится! Ведь все равно у тебя отпуск. Отдохнула бы как в санатории…

— А-а… Нет, спасибо, — с сожалением сказала яблочная кошка и склонила голову к плечу. — Санатория все равно не получится. Сейчас самая суета начнется. Будем с Любочкой решать… Она ведь теперь сирота. Я ее отдавать не хочу. Ей в детский дом нельзя. И к чужим людям нельзя. Значит — опекунство оформлять. Или удочерить. Это очень трудно. Сюда теперь много людей будет ходить, все время. И официальные всякие комиссии, и те, кто мне помогает… Мне необходимо жить дома, это же очевидно, правильно?

На взгляд Бэтээра, это было совершенно неправильно. И если уж к ней много людей будет ходить, то какая им разница, куда ходить — сюда или в его квартиру? К тому же, в его квартире поместится гораздо больше людей, чем в этой халупе. И добираться до его квартиры проще — центр города, любой транспорт… А все эти заявления о необходимости жить дома — так это женские капризы и ничего больше. Просто не хочет она жить у него. Ну и ладно.

— Ладно, — сдался он. — Не хочешь — как хочешь… Тогда я здесь поживу.

— Где? — удивилась она. — У нас в доме, что ли? Ну и ну… Пойдемте, сами посмотрите.

Яблочная кошка пошла к дому, тихонько хмыкая и качая головой, и Бэтээр пошел за ней, уже совершенно ясно понимая, что его заявление по крайней мере нелепо — в этой халупе и законным жильцам повернуться негде, еще и постояльца куда-то девать…

— Вот это — большая комната, она у нас общая…

Большая общая комната была чуть меньше половины его кухни — метров десять, наверное. Два крошечных окошка, возле них — узкий стол, под ним — четыре табурета, в углу маленький телевизор на тумбочке. Все. И две двери почти рядом друг с другом.

— Это комната Веры-Нади…

Яблочная кошка распахнула дверь в конуру, которая была чуть больше Пулькиной розовой ванной. Одно окно, у окна — крошечный письменный стол, по обе стороны стола — два стула, стены сплошь заняты полками, у противоположных стен — две одинаковые узенькие кровати. Больше всего комната была похожа на купе в спальном вагоне.

— А вот это наша с Любочкой комната.

Почти то же самое, что и в комнате веры-Нади, только без письменного стола. И кровати были разные — одна большая, одна маленькая.