Прайд окаянных феминисток

Волчок Ирина

Он проснулся от того, что Любочка гладила его лицо маленькими теплыми ладошками. Не открывая глаз, попытался ухватить ее пальчики губами и сонно спросил:

— Что, уже пять утра?

— Семь! — Любочка пошлепала его по щекам и тихонько засмеялась. — Вечера! Бэтээр, просыпайся скорей, нас ужинать ждут!

Бэтээр открыл глаза, рывком сел и потряс головой. Помощничек… Ой, мама дорогая, и это в первый же день! Показал, называется, свои лучшие стороны!

— Тетя Наташа сказала, что тебя не надо будить, потому что ты устал, — говорила Любочка, вылавливая из-под дивана его кроссовки и деловито подсовывая их ему под ноги. — А я подумала,

что ты кушать захочешь. Ты ведь хочешь кушать? Так что пойдем скорей, там опять все очень вкусное… А бабушка Настя еще пирожков нажарила. Много! Можно сколько хочешь есть, и хоть с чем, даже без спросу… Я пирожки с капустой люблю. И с мясом тоже люблю. И с яблоками. И с вареньем… Бэтээр, а ты меня на шее покатаешь?

И он повез Любочку на шее к дому яблочной кошки, по-детски радуясь, что хоть этим может оправдать свое пребывание здесь. Действительно, у кого еще здесь есть такая подходящая шея, на которой Любочке было бы так удобно кататься? Вот то-то и оно. Так что какая-никакая польза от него все же происходит уже сейчас.

За большим квадратным столом за домом яблочной кошки собралось нынче много народу — не только кошка со своими котятами и примкнувшая к ним Пулька, но и Анастасия Сергеевна со своим Степаном Михайловичем, и оба Михаила Медведя. И еще несколько табуреток вокруг стола стояли, похоже, кроме Любочки и Бэтээра ждали еще кого-то.

— Тоська с Нюськой сейчас приедут, — объяснила Пулька, заметив его взгляд. — И менты обещали подойти, но попозже. Садись уж давай, мы никого специально ждать не будем.

Ишь ты, «мы»!.. Пулька, кажется, здесь на самом деле своя, совершенно своя, и хозяйничает за столом вон как привычно, просто правая рука тети Наташи. И почему это он целый месяц как последний дурак пропускал мимо ушей Пулькины ежедневные восторженные рассказы об этой тете Наташе?

Бэтээр снял Любочку с шеи, уселся на одну из свободных табуреток и посадил ребенка на колени. Яблочная кошка следила за каждым его движением очень внимательно, но ничего не сказала. И ямочками не сверкала. Ничего, привыкнет постепенно…

Буквально через несколько минут появилась эта нахальная парочка, Тоська с Нюськой, и сразу обнаружилось, что обе они никакие не нахальные, а очень даже милые, очень даже воспитанные девочки, которые всех здесь знают и любят, а тете Наташе просто в рот смотрят. На Бэтээра они тоже смотрели, причем не как всегда, а вроде бы даже с уважением. Он не сразу понял, что это из-за того, что Любочка сидит у него на коленях, пьет из его чашки, время от времени разламывает очередной пирожок пополам и протягивает половину Бэтээру.

Менты пришли чуть позже, уселись за стол, как у себя дома, — заметно было, что для них это дело привычное. Но на Бэтээра посматривали с интересом, как на незнакомого, хотя знакомились еще вон когда, да и отношения вроде бы тогда же определились…

Нынешний их интерес был тоже вызван тем, что Любочка сидела у Бэтээра на коленях и кормила его пирожками.

И Анастасия Сергеевна со Степаном Михайловичем смотрели на него прямо как на родного сына — не просто с симпатией, а вроде бы даже и с гордостью, переглядывались, пихали друг друга локтями, улыбались и значительно поглядывали на сидящих за столом: вот, мол, какой Тимоша у нас золотой, даже Любочка не кого-нибудь, а именно его пирожками кормит! Все заметили? Вот так-то!

И Пулька смотрела на него с гордостью, которую, впрочем, очень старалась не показывать. Что уж тут особо гордиться-то? Ну да, вот такой

Бэтээр у нее исключительный. Ну и что? Она уже давно привыкла. Это вы его лучшие стороны еще не видели… И подливала ему чаю, и протягивала полотенце, чтобы он вытер Любочке руки, и пододвигала вишневое варенье… Впрочем, она и всем остальным подливала чаю и пододвигала варенье. Нельзя сказать, что его она выделяла как-то особо. Так ведь в том-то и дело! Нисколько не выделяла. А раньше обязательно выделила бы — и чаю не налила бы, и пирожка не положила бы, и упавшую ложку не поменяла бы: сам не маленький. А за упавшую ложку, чего доброго, еще и обругала бы.

И яблочная кошка смотрит на него по-другому. Или нет? Все-таки по-другому, наверное. Уже не так таращится своими круглыми честными глазами. Сейчас глаза у нее спокойные, но немножко усталые и печальные. И она эту усталость и эту печаль от него не прячет. Ни от кого из присутствующих не прячет, потому что все здесь свои. И он свой. Это хорошо. А чтобы он был не просто одним из своих, а одним своим, одним-единственным, — это потом. У него еще есть время, Васька отвел ему целую неделю, за неделю можно все свои лучшие стороны показать… Черт, а какие стороны у него лучшие? Надо у Пульки потом спросить, а то сдуру покажешь что-нибудь не то… Водопровод починить! Это он умеет, и это наверняка может считаться одной из самых лучших сторон. Вот прямо после ужина и начнет показывать.

Но показать одну из самых лучших своих сторон Бэтээру не удалось. Оказывается, водопровод починили еще днем, пока он таскал коробки и баулы из квартиры в машину и заворачивал финиковый овсюг в жесткую пластиковую сетку. Менты постарались — пригнали слесарей, которые вот уже три дня никак не могли дойти до дома номер двенадцать, и те, косясь на пятнистый камуфляж, черные шапки-маски, засунутые за ремни, и особенно — на наплечную кобуру, которую один из ментов очень кстати забыл снять, быстренько и аккуратненько починили водопровод, проверили напор, поменяли подозрительный вентиль, закопали разрытую несколько дней назад канаву и даже о бутылке не заикнулись. Менты рассказали все это между прочим, нисколько не ставя починенный водопровод себе в заслугу, и даже повинились: и чего бы раньше не догадаться заехать в это домоуправление в форме и при оружии? Ну, или хотя бы при кобуре. Вон как оно действует, главное — даже не специально, Витек эту кобуру на самом деле просто снять забыл.

— Ну да, конечно, — сказала яблочная кошка, склонив голову к плечу и на миг показав ямочки на щеках. — Я знаю, Виктор, ты не нарочно. Ты с самого детства такой забывчивый, такой забывчивый… И всегда это получалось как-то очень кстати, правильно?

— Тетя Наташа! — возмущенно заорал двухметровый Витек гулким басом. — Да я правда не нарочно! Я их пугать не хотел! Что я, маленький, что ли?!

— Ты уже большой, не буду я тебя в угол ставить, — успокоила его яблочная кошка. — Тем более, что на этот раз никто не пострадал.

Витек покраснел и забормотал что-то вроде того, что и в тот раз никто особо не пострадал, да и вообще никто ни разу не страдал, если уж по большому счету… Сидящие за столом хором засмеялись — все, похоже, знали про забывчивого Витька что-то такое, от чего Витек краснел и сердился. Яблочная кошка постучала ложкой по блюдечку, сделала губы утиным клювиком, строго сказала:

— Ну все, хватит. Это было давно и… прошло. К тому же, почти каждый из нас когда-нибудь делал такое, за что надо ставить в угол, правильно?